Он продолжал подъем, по-прежнему задерживая дыхание – в воздухе было полно ядовитого дыма. Перед тем, как выстрелить из гранатомета, успел преодолеть примерно четверть пути наверх. Добравшись до вертолета, он немедленно переоденется, смоет с кожи частицы фосфора и окажется в безопасности.
Крышку колодца у него над головой уже подняли. Мендоза, шедший впереди, вынырнул из дымной шахты и скрылся.
Скоро вылез и Тодор. Сделал несколько шагов, с наслаждением вдохнул свежего воздуха. «Свежим» его можно было назвать лишь условно – в воздухе висел густой тяжелый дым; однако всего лишь дым горящего Парижа, а не того химического ада, что разверзся под землей.
Они вылезли из-под земли вблизи северной границы кладбища. Вертолет стоял на дорожке, петляющей между гробниц и могил. Мендоза задыхался и кашлял: кто-то из эвакуационной команды под руку вел его к вертолету.
Тодор поспешил следом.
Еще кто-то из команды появился рядом с ним, чтобы помочь и ему, – но, вглядевшись, испуганно отпрянул. Тодор понимал, что вид его сейчас способен вызвать страх. Страшно обожженный, в дымящейся одежде, со сгоревшими волосами и покрытым волдырями лицом, он, должно быть, напоминал демона из ада. Однако Тодор знал правду о себе и не собирался скрывать знаки своей боевой славы.
Он – воин Божий.
Уже у трапа вертолета Тодор оглянулся на дыру в земле, из которой валил дым. Кто гнался за ними под землей – он не ведал; несомненно было лишь, что это профессиональные военные. Так или иначе, его враги бились не за правое дело.
А значит, Бог их не спасет.
Ковальски, похоже, решил его утопить.
Напарник прижал Грея к полу в залитом водой тоннеле и хлопал огромной ручищей по одежде, выбивая оттуда пузыри воздуха. Оставлять воздух было нельзя – в контакте с ним мог снова воспламениться фосфор на коже или на одежде. Этот урок они выучили на практике – после первого погружения, когда у Грея снова запылала спина.
Придерживая одной рукой друга, другой Ковальски потянулся к его брючному ремню.
Грей отпихнул руки Джо и вынырнул из воды.
– Все, все, дальше я сам!