– Почему вы мне не сообщили?

– Потому что ты не просил сообщать, – притворно удивился начальник смены. – Ты попросил присмотреть за цеппелем, мы присмотрели. Цеппель ушел. Точка.

Кайл тяжело задышал, по глазам было видно, что он готов наброситься на спокойного таможенника с кулаками, однако ситуацию спас его благоразумный брат.

– Этого следовало ожидать, – громко произнес Кеннет, глядя Кайлу в глаза. – Мы должны были понять, что Дюкри не дурак и, показав товар, сразу его перепрячет. Мы недооценили ублюдка и сели в лужу.

– Хотели купить цеппель? – осведомился таможенник.

– Ну… хотели обсудить, – со значением улыбнулся Кеннет. И стало ясно, что честная сделка не предполагалась и капитан «Цехина» вовремя увел судно из Виллемгофа.

– Что будем делать? – тихо спросил Кайл. Он сообразил, что скандал с таможенниками ничем не поможет, и дал понять, что угомонился и гневная вспышка осталась позади. – Ты ведь помнишь, что…

– Ни слова больше, – так же тихо, но очень твердо и даже чуточку зло отозвался Кеннет, и младший мгновенно заткнулся.

И оба они одновременно подумали, что за такой прокол Онисим их с дерьмом смешает.

– Нужно поговорить с Дюкри, – поразмыслив, сказал Кеннет. – Будем надеяться, что он остался в Виллемгофе, надеясь заключить сделку.

///

– Видел Мерсу? – спросил Дюкри, присаживаясь за столик Квадриги.

Какое-то время Галилей изумленно таращился на неожиданно появившегося собеседника, старательно припоминая, кто перед ним, зачем он перед ним, почему он сам здесь и где вообще это «здесь». После чего сделал неопределенный жест рукой, в целом как бы говорящий, что от него нужно отстать и по возможности быстро.

– Это значит «да»? – поднял брови Уран, не сумев расшифровать увиденный жест.

– Нет.

– Жаль…

– Но я слышал, как Мерса плакал ночью, – продолжил Квадрига, упираясь взглядом в недоеденного цыпленка. И пояснил: – У нас комнаты рядом.

– Плакал?

– Он вернулся перед рассветом, тихо закрыл дверь, лег на кровать – я слышал, как скрипнули пружины матраса, – отвернулся к стене и разрыдался. – Галилей произнес фразу таким тоном, что грустно стало даже цыпленку.

– Это правда? – спросил Уран, принимая у официанта яичницу с ветчиной.