– А вот это еще глупей, – заметил он наставительно. – В том, что она там – я не сомневаюсь, но в живых ее уже нет.

– Откуда вы знаете? – развернувшись к нему рывком, зло бросил Хагнер, и Курт вздохнул:

– Там зверь за стенами, Макс. Если он тоже проявит глупость и отпустит ее – Амалия будет стучаться в дверь уже через минуту. Но на это я бы не рассчитывал.

– То есть, вы намерены ее там бросить, так?

– Бросить? – хмуро поинтересовался Ван Ален. – Да, мы тоже, в общем, по-глупому рисковали, чтобы спрятать два трупа от волчьих зубов, но она – она уже у него в зубах. Точней, в желудке.

– Не смейте над этим потешаться, – угрожающе потребовал Хагнер, и Курт вздохнул:

– Он всего лишь имел в виду, что живой ты ее не найдешь, и даже тело искать бессмысленно. Мы не спасем ее жизни и не убережем от посмертного осквернения.

– Не желаете рисковать? Значит, я выйду сам, – твердо заявил парнишка. – Один. И только попытайтесь меня остановить.

– И? – глядя на него сквозь подозрительный прищур, уточнил охотник. – Что тогда?

– Попытайтесь, – повторил Хагнер. – И увидите.

– Станешь кидаться в драку ради того, чтобы добыть мертвое тело?

– Он не мог ее убить. Если он тот, о ком вы говорите, если он хочет перетянуть меня на свою сторону – разве он станет убивать близкого мне человека? Это лучший способ стать моим врагом.

– Уверен, он полагает, что ты был с ней просто потому, что больше было некому о тебе позаботиться. Не думаю, что он воспринимает всерьез твою сыновнюю почтительность к какой-то девке, чья задача была лишь в том, чтобы стать вместилищем для его потомства.

– Следите за словами, майстер Гессе, – повысил голос Хагнер. – Вы говорите о моей матери.

– Разумеется, я говорю о ней, – согласился Курт, – и сказал далеко не все. Она сделала глупость. Для чего она пошла к нему? Пристыдить? Удостовериться, что мы неправы в своих выводах? Просто увидеть? Любая причина – дурость и вздор.

– В немецком языке много слов, – уже с откровенной злостью сообщил Хагнер. – Будьте любезны избирать менее выразительные.

– Для чего? Чтобы утешить тебя и сказать, что Амалия пала смертью храбрых, принеся себя в жертву? Чему? Ничему, кроме собственной глупости.

– Не будите во мне зверя, – с расстановкой выговорил парнишка, шагнув к нему и сжав пальцы в кулак. – Еще слово в таком тоне…

– В ней проснулась забытая старая страсть; это я понимаю, – кивнул Курт, не отступив и словно его не услышав. – Когда столько лет живешь в одиночестве, это случается. Но я не намерен подставлять шею из-за дури, которая бродит в голове у одиноких неудовлетворенных дамочек, стосковавшихся по мужскому вниманию…