– И что же я должен сделать? Похлопать его по плечу и сказать, что не держу зла?

– Это дело дальнее, – осадил его Курт. – Неотомщенной она не останется, но для этого надо хотя бы выжить самому, а ее выходка сделала эту задачу куда как более сложной. Эти люди, что собрались внизу, тоже не могут не задаться вопросом, почему женщина в своем уме добровольно покинула безопасные стены и отправилась к зверю в пасть.

– Они, конечно, не великого ума, – вздохнул Ван Ален, – однако же не полные болваны. Убедительно соврать не выйдет – просто нечего измыслить, никакое объяснение не будет звучать веско. Боюсь, придется сказать правду. Разве что удастся не упомянуть об их сходстве…

– Догадаются. «Ведьмина кровь» – сколькие во времена оны были сожжены лишь за это, для скольких обвинением был лишь один факт – осужденная за ведьмовство мать? Если отец оборотень, то и сын тоже, уж здесь логика проста. А если они, заподозрив, пожелают проверить свои догадки с наступлением ночи, кто им запретит и по какой причине?.. Уж говорить – так говорить всё.

– Вы хотите рассказать им обо мне? – уточнил Хагнер сумрачно. – И надеетесь при этом сохранить мне жизнь? Или это уже не входит в ваши планы?

– Пытаешься острить? – серьезно спросил Курт. – Выходит скверно. Если за этой довольно посредственной шуткой таится реальное опасение, и ты полагаешь, что я брошу тебя на растерзание при малейшей опасности, скажи это в открытую. Впрочем, ни к чему; ты уже сказал.

– И что вы ответите?

– Что я и Бруно – два единственных человека подле тебя, в ком ты можешь быть уверен так же, как в себе самом. Или даже больше, учитывая некоторые особенности твоего положения. А вот о тебе, – обратясь к охотнику, заметил Курт, – я не знаю, что думать. Ты прав: сейчас придется спуститься вниз и рассказать всем, что здесь происходит – причем рассказать всё. В свете этого я должен знать: ты со мной?

– Это уже не просто сохранение тайны, – не сразу ответил Ван Ален, глядя на Хагнера придирчиво. – Это уже прямое противостояние. Вполне возможная вероятность ввязаться в драку, чтобы защитить этого щенка.

– Наверняка.

– А ведь они, в отличие от меня, церемониться не станут; эти, если дойдет до крайностей, бить будут на поражение…

– Будут, – согласился Курт, и охотник кивнул:

– К черту. Я с тобой. Но смотри, парень, – жестко выговорил он, приподняв к лицу Хагнера сжатый кулак, – если выяснится, что ты того не стоил – найду, даже в инквизиторских застенках; найду и сердце вырву.

– Идем, – поторопил Курт, когда парнишка лишь молча поджал губы. – Не думаю, что мой помощник сможет долго держать оборону.