Светлый фон

14. Юридически обязательный договор

14. Юридически обязательный договор

Мир Божественного для нас большей частью непонятен, ибо в том мире, где властвуют произвол и каприз — поистине такова природа чудес. Однако у него были правила, притом бесчисленные. Их установили Божества, и зачастую они сами не могли нарушить созданные ими же правила.

Мир Божественного для нас большей частью непонятен, ибо в том мире, где властвуют произвол и каприз — поистине такова природа чудес. Однако у него были правила, притом бесчисленные. Их установили Божества, и зачастую они сами не могли нарушить созданные ими же правила.

То, что Божество произносило, было неопровержимой правдой и сразу претворялось в жизнь. Говоря, они преобразовывали всякую реальность — включая личную. В какой-то мере Божества были собственными рабами.

То, что Божество произносило, было неопровержимой правдой и сразу претворялось в жизнь. Говоря, они преобразовывали всякую реальность — включая личную. В какой-то мере Божества были собственными рабами.

 

Доктор Ефрем Панъюй. «Неожиданная гегемония»

Доктор Ефрем Панъюй. «Неожиданная гегемония»

Э-э-э-э… что? — Мулагеш не сразу находится с ответом. — Стреляла в вас?

— Да! Проклятье, ты стреляла в меня! — рычит Тинадеши.

У нее необычный голос и акцент: видимо, она говорит на диалекте, который уже лет пятьдесят как не используется.

— Я тут из сил выбиваюсь и едва не гибну в попытке предотвратить жуткую катастрофу — и что же я вижу? Какую-то безумную женщину на пригорке! Она вынимает свою пушечку и стреляет в меня! С ума сойти! Да просто смешно! А сейчас ты зачем здесь? Пришла довести дело до конца? Ты самая настоящая убийца, этого не отнимешь! Что случилось с Сайпурскими островами, что они посылают за мной кого-то вроде тебя?

У Мулагеш голова кругом идет. Сам по себе факт, что она стоит перед одной из основательниц Сайпурского государства, с трудом умещается в ее мозгу, но еще менее там умещается факт, что эта самая основательница свирепо орет на нее. Потом мозг Мулагеш справляется с задачей, и она наконец осмысляет, что там орет Тинадеши: безумная женщина на пригорке… В смысле? Это когда шахты обрушились?

— Но я… э-э-э… не стреляла в вас, мэм, — оправдывается Мулагеш. — Если я правильно понимаю вас, мэм, — а я не очень уверена, что это так, — то я стреляла в Вуртью! Божество!

Взгляд Тинадеши способен пробить дыру в борту боевого корабля. Она вытягивает руки — то есть одну руку, потому что левой ей двигать больно:

— Ты что, не видишь, как я одета? Ты узнаешь доспех? Нет, конечно, судя по твоему вопиющему акценту, понятно, что с образованием у тебя не очень, но сложить два и два — это тоже непосильная задача?