— Нужно уезжать, — бросил охотник, опуская клинок. — Быстрее! Все разговоры потом.

Эмма поджала алые губы, обиженно вздернула подбородок, развернулась и быстрым шагом устремилась обратно к зарослям орешника. Томас бросил на товарища взгляд полный негодования — как он может быть таким грубым с этой леди? Но охотник не заметил этого взгляда — он устремился к орешнику и Томас со вздохом последовал за ним.

За кустами их ждал экипаж — старенький двухколесный хэнсомский кэб, запряженный исхудавшей кобылкой весьма почтенного возраста, тихо объедавшей ближайшую ветку орешника — скорее для развлечения, чем от голода.

— Вот, — гордо сказала Эмма, — это стоило мне маминой брошки, но ведь дело того стоило, а? Как все прошло?

— Чудовищно! — выпалил Томас и содрогнулся, — мы…

— Тихо, — бросил Ник. — Все разговоры потом. Эмма, за нами, скорее всего, будет погоня. Нужно быстро убраться отсюда. Вы справитесь с экипажем?

— Еще бы, — недовольно отозвалась девушка. — Сомневаетесь в моих умениях, мистер охотник?

— Тогда — ведите, — бросил Никлас, заталкивая протестующего Томаса в кэб. — Девушка на козлах — этого они не ожидают.

Эмма всплеснула руками, поджала губы, но потом, развернувшись, решительно вскарабкалась на место извозчика. Никлас с размаху втиснулся в экипаж, потеснив Томаса, и захлопнул за собой дверцу.

— Молчите, — выдохнул он в ухо ученого, пытавшегося крикнуть что‑то Эмме сквозь лючок для передачи денег. — Ради всего святого — ни звука. Ни слова!

Томас с удивлением воззрился на товарища, покачал головой, и отодвинулся в угол кэба. Никлас же положил саблю на колени и уставился в окно, всем своим видом излучая решимость встретить любую опасность во всеоружии.

Над головой Томаса раздался щелчок кнута, хлопок поводьев, и кэб тронулся с места. Медленно переваливаясь по кочкам обочины, он выполз на проселочную дорогу, и двинулся в сторону Лонбурга.

7

7

В студенческий городок они вернулись ближе к утру. У самых ворот обиталища Эмма соскочила с козел, сунула подбежавшему студиозу кнут, что‑то тихонько прошептала и вложила ему в руку нечто небольшое, но увесистое. Студиоз лихо заломил кепку, вскарабкался на место возницы и звонко щелкнул кнутом. Никлас, последним покинувший кэб, махнул молодчику рукой и тот тронул экипаж с места. Выбившаяся из сил лошадка с заметным усилием потянула за собой повозку и тяжело ступая, двинулась в лонбургскую ночь.

Томас, уже выбравшийся из экипажа, проводил кэб долгим взглядом, потер припухшие глаза. За время путешествия ему удалось вздремнуть, но пробуждение нельзя было назвать приятным. Все мышцы тела отчаянно болели — причем о наличии большинства из них Томас узнал только сейчас. Раньше он и не подозревал, что что‑то может болеть под коленкой. Покачав головой, Томас встревожено оглянулся по сторонам, борясь с зевотой, но ничего подозрительного не увидел. Двор студенческого братства был почти пуст — лишь в дальнем углу догорал маленький костер.