Я лишь покачала головой.

Стиснув зубы, Толстяк крепко взял меня под мышки.

– Держись, я вытащу нас отсюда. Помогай мне по мере возможности.

Как только мы оказались снаружи, звуки стали громче. Мое сердце отбивало панический ритм.

Воздух наполнился дымом вперемешку со слезоточивым газом. Полыхало все: земля, деревья, крыши общежитий. Лицо и грудь стали горячими. Ветер донес до нас языки пламени, и Толстяку пришлось сбивать огонь с моих джинсов. Он рычал, но тащил безвольное тело дальше. Я пыталась сказать, что лучше меня бросить. Забрать письма из куртки Ли и бежать.

Лиам. Где Лиам?

Сквозь вихри пепла я видела, как люди в черной униформе уводят детей прочь по дорожке, идущей мимо общежитий. Одну девочку вытолкнули из двери прямо в грязь, потом схватили за волосы и поставили на ноги. Двое знакомых парней из дежурной команды вскинули ружья, но красные тут же окутали их огненным облаком.

– СТОЙТЕ, ГДЕ СТОИТЕ!

Толстяк взмахнул рукой, и солдат с треском впечатался в дерево. Я рухнула на землю. Воздух со свистом вылетел у меня из груди. Затем руки Толстяка вновь обхватили меня за грудь, и мы пошли быстрее, чем раньше.

А потом скатились с холма. Толстяк испуганно крякнул. В спину больно впивались ветки и тлеющие угольки. Моя рука ударилась о дерево. Я не видела, куда мы направляемся. Глаза слезились от дыма.

В конце концов я остановилась, рухнув лицом прямо в грязь. Руки и ноги начало покалывать.

Толстяк схватил меня за куртку, перевернул на спину и закашлялся.

Мы скоро умрем. Мы скоро умрем. Мы скоро умрем.

Кролики должны смириться с судьбой. Кроликам нужна гордость, но гораздо важнее – сила воли, чтобы принять свою судьбу. Судьбу, судьбу, судьбу…

Вода, сомкнувшаяся вокруг моего тела, оказалась ледяной. От шока мышцы ожили. Я била руками по воде, пытаясь всплыть на поверхность. К оранжевому небу. И вскоре вынырнула в ночь, отплевываясь и вдыхая отравленный воздух.

Толстяк отыскал меня снова. Одной рукой он держался за деревянный столб, второй – тянулся ко мне. Причал, – подумала я. – Наш причал. Я подплыла к нему и позволила Толстяку втянуть себя под старый дощатый настил. Над озером парили вертолеты. От поднятого ими ветра водная гладь пошла рябью. Мне едва удавалось удерживать голову над водой, но впереди на поверхности озера плясали поисковые огни.