— Сюда. Вас ждут.

Наш путь закончился в зале, наполненном густым мраком. Мне пришлось снять очки, чтобы хоть что-то видеть, а ведь мои глаза пронзают тьму лучше, чем глаза многих сородичей.

— Посейте семена света! — подал голос Симон. — Проявите уважение к господину!

Зажглись масляные светильники. Силана! Сколько же их здесь! Не светильников, тварей Темноты! Орда! Десятки видов, сотни особей! Они облепили стены и колонны величественного некогда помещения под разбитым куполом, жмутся к краям правильного круга, пригибаются под лучами тусклого света. Я заметил тварей, похожих на огромных пауков, размером с кошку! Мерзкие! Есть и те, что походят на жаб, но с рогами, хвостами и крыльями; жуткие длинные сколопендры, уродливые, усатые, с горящими глазами на гротескных крупных головах. Конечно же собрались и жешзулы, и малодиусы, а еще ташшары. Но последние держатся обособленно, словно они какая-то элита, а все прочие твари — чернь. Симон приблизился к сородичам и стал среди них, совершенно идентичных, словно точные магические дубликаты.

— Оскар Бейнли, рад видеть вас в здравии.

Малодиус поклонился мне, и некоторые из его сородичей повторили жест старшего.

— Верховный дознаватель Мескии пришел к нам, ибо ему были обещаны ответы! — провозгласил первый среди жешзулов. — К нашему общему благу, мы должны сказать ему, что знаем! И попросить о помощи! Приведите Тень Тени!

Двое молодых жешзулов выкатили на середину зала нечто, похожее на деревянный трон с колесиками. На этом странном троне, в ворохе резко пахнущего тряпья, сидело… скорее, лежало существо, в котором с великим трудом можно было признать жешзула. Усохшее, сморщенное, лишенное перьев и шерсти, бледное и слепое.

— Оно живо?

— Оно живо, — прохрипела бледная тварь, — и оно еще слышит. Приблизься, Паук, дай мне обнюхать тебя… Да, и не бойся говорить со мной… Я больше не забираю души, я не способно.

— Коляска, твой хозяин говорит правду?

Старик хрипло хихикнул:

— Слишком доверчивые на вашей должности не задерживаются, да? Как знаете… О да, я чувствую запах господина! Да! Я помню этот запах!

— Пустые признали его! — громко сказал Симон.

— Пустые? Да? Значит, сама Темнота признала пасынка, это хорошо!

Звероподобные твари завозились, издавая неприятные звуки, а те, что вели себя, как знать, стали громко переговариваться, словно споря.

— Коляска, почему меня назвали пасынком?

— Хех… хе… а как еще называть доброго тана? Сыном Темноты? — Хриплый смех старика подхватили некоторые сородичи. — Нет, тан л’Мориа, мы истинные дети Темноты, а вы и ваши предки лишь пасынки. Любимые пасынки… Из-за этого мы и позвали вас… Почему вы не пришли раньше?