Сердце Найквиста сжалось.

Это был манекен в виде женщины, одетый в платье синего и зеленого цвета.

Любимые цвета его матери.

Отшатнувшись от двери, он споткнулся и попытался успокоиться.

Бесполезно. Это место не способствовало спокойствию.

Он поспешил дальше и вскоре добрался до участка открытой земли. Земля тут была завалена старыми часами, и некоторые из них были сломаны, а другие сохранились в исправном состоянии. Со всех сторон слышалось монотонное, приглушенное тиканье. Туман впереди мерцал оранжевым светом. Он подошел ближе и увидел горящие напольные часы, деревянный корпус которых облизывали языки пламени. Это нисколько не удивило его, и он понимал, что огонь никогда не погаснет. Он уставился на циферблат. Часы показывали пять минут восьмого.

Он посмотрел на наручные часы. Туман под циферблатом слегка рассеялся, и стрелки были хорошо видны. Они показывали то же самое время: пять минут восьмого. И он знал, что такое время будет с ним всегда, независимо от того, как долго он бродит по этой местности. Так будет всегда до момента смерти Элеанор, только тогда часы сдвинутся на одну минуту, а затем еще на одну…

За костром в далеком далеке двигалась и мерцала золотистая нить. Найквист понял, что это локомотив, проходящий через Сумрачный район из Ночного в Дневной или наоборот, он не мог сказать, куда именно. Но внезапно ощутил сильную зависть к тем, кто в нем ехал, рассевшись в освещенном вагоне и читая журналы или болтая со своими соседями. Они возвращались домой, спешили на работу или игру, либо на свидание с мужчиной или женщиной, которая могла бы стать их будущей супругой. У них могут быть дети, которых они благополучно воспитают, кого в освещенных участках, кого в темноте, – полностью уравновешенных людей со всей их жизнью, продуманной на годы…

Он замер.

Это было бессмысленно. Его охватывали сомнения.

Одинокий Найквист потерялся в месте, которому был безразличен, которое предлагало только фантазии и жалкие символы, взятые из его собственных кошмаров.

Девушка давно ушла, забранная этим миром для своих тайных целей.

Была ли она уже мертва, или ранена, или страдала от пыток?

Только мысль об Элеанор заставляла его идти дальше. Это все, что у него было. Единственная причина. Он либо спасет ее, либо убьет.

Собравшись с силами, он продолжил путь, пролегающий между полями сухой травы. Тишина, почти осязаемая, нарушалась лишь мягким уханьем сов, серые силуэты которых проносились низко над землей. Возле лица Найквиста порхали несколько желтых бабочек. Он снова увидел голубую вечернюю звезду Геспер, выглядывающую из облаков тумана. Возможно, это был тот же неоновый знак или другой, звезда-сестрица. Откуда ему знать? Он потерял всякое чувство ориентации и, сделав несколько шагов, наткнулся на рояль, наполовину зарытый в землю. Вокруг его ножек прыгали сотни скользких, луковицеобразных лягушек. Некоторые из них ухитрились забраться под открытую крышку инструмента, где их кваканье отражалось от струн, создавая новую музыку: красивую, экспериментальную, примитивную. Найквист нажал несколько черно-белых клавиш: ми, ре-диез, ми, ре-диез, ми, си, ре, до, ля. Теперь под кончиками пальцев дрожал рисунок знакомой мелодии «К Элизе», хотя он понятия не имел, откуда у него такие музыкальные способности. Оглядевшись, он увидел на поле другие музыкальные инструменты – гитары, скрипки, трубы, контрабасы, тубы, палочки ксилофона – и не мог не представить призрачный ансамбль, играющий для потерянных душ Дневного и Ночного районов.