— В чем?

Катарина окончательно потеряла нить разговора.

— Ни в чем, — Хелег тоже присел и бросил взгляд на часы. Поморщился. Его гостья опаздывает? Он не любит опозданий, как и иных неточностей. — Ты же работала в сугубо мужском коллективе. И логично предположить, что рано или поздно пошли бы слухи… определенной направленности. Кроме того ты слишком много внимания уделяешь своей работе.

— А не должна?

Безумная беседа. Она ведь не о том спросить пришла. Отношения? Были и прошли. И теперь даже странно вспоминать о них, будто бы те несколько лет совместной жизни были не ее.

— Мне нужна жена, которая прежде всего будет заниматься домом, детьми…

— И тобой?

— Именно, — ни тени улыбки. — Опять же сомнительная личность твоего наставника…

— Меня не одобрили?

— Тебя проверял Нольгри, — Хелег сидел прямо. Длинные ноги. Длинные руки. Длинная прямая спина, к которой словно доску прикрутили. — Мы никогда не приятельствовали. Это опасно, заводить чересчур близкие связи. После мне сказали, что Нольгри сам вызвался провести проверку… я отказался. Я уже понял, что ты не та женщина, брак с которой будет легким. А сложностей мне и на работе хватает.

Вот так.

Правда и ничего кроме правды.

— Не понимаю.

— Я тоже. Проверка — это отвлечение материальных и человеческих ресурсов. Запросы. Беседы со свидетелями. Он не поленился съездить к твоей тетушке. Та охарактеризовала тебя не лучшим образом.

— Почему я не удивлена?

— Катарина, — Хельги вновь вытащил часы и нахмурился сильней. — Послушай, пожалуйста. Возможно, наши отношения не лучшее, что случалось в твоей жизни, но я не враг тебе. И поэтому прими совет. Уезжай.

— Куда?

— Туда. Пока можешь. Попроси своего князя…

— Он не мой…

— Не важно. Он весьма склонен к необдуманным поступкам. Поможет. Уезжай… даже если ты раскроешь это дело и останешься жива, то… мой друг писал, что там очень холодно, а световой день короткий. Многие сходят с ума не от холода, он терпим, а именно от темноты. Солнце, когда показывается, светло-серое, и небо такое же… без света людям сложно.