Он размешал чай серебряною ложечкой, которую позаимствовал в Себастьяновом столе, как и чашку фарфоровую с ручкою крученой, и блюдце. Этакое самоуправство раздражало.

— Вас едва не убили…

— Меня много раз едва не убивали…

Возражение сие Лев Севастьяныч отмел взмахом руки.

— Это за вас просто всерьез не брались. А полезете, то и возьмутся. Я понимаю прекрасно, что вам претит оставлять девицу в беде, но жизнь такова…

Он застыл, глядя на темную каплю, которая сползла по черенку ложечки.

— Вареньица не найдется? — осведомился Лев Севастьяныч налюбезнейшим тоном.

— А как же. Вам смородиновое или черничное?

— Черничное… хотя… давайте смородину. Матушка моя, светлой памяти человек, — он коснулся сложенными щепотью пальцами лба, — весьма смородиновое жаловала. Она его как-то так хитро варила, что прозрачным получалось… темным, а прозрачным. И тяжелым. С ложечки стекает медленно… а во рту тает. Красота.

Себастьян молча подал банку.

Как и когда варенье появилось в этом кабинете, он не знал, но лишь надеялся, что, постоявши, оно не забродило и было пригодно для этого вот внезапного чаепития.

— Ныне такого не делают, — с сожалением произнес Лев Севастьяныч и ложечку облизал. — Так вот… ваша смерть, дорогой мой князь, весьма осложнит и без того непростые отношения с Хольмом. А нам дружба надобна, очень надобна… расходы на содержание войск урезаются. И на побережье неспокойно. Вона, запад не дремлет, только и ждет, когда ж мы сцепимся, чтоб южные колонии к рукам прибрать…

Варенье он ел медленно, со смаком.

Разламывал калач, Себастьяном, к слову, купленный. Обмакивал куски калача в банку. Поднимал, позволяя стечь темное жиже. И облизывал ее, а заодно уж пальцы.

Жмурился счастливо.

— Вы свой долг исполнили сполна. К вам претензий никаких нет… более того, вот, — Лев Севастьяныч отерши пальцы платочком, выложил на стол грамотку, которую — тут и гадать-то нечего — носил с собою не первый день, момента подходящего дожидаясь. — Представление к награде… и заодно уж прошение о придании титулу статуса наследственного. Вам только и надобно, что подписать.

— Благодарствую.

Грамотку Себастьян взял.

Как не взять, когда смотрят так, с тем же мягким укором, с ожиданием, которое лучше бы не обманывать, а то родина не простит. То есть, родина простит конечно, ей-то вовсе до Себастьяна дела нету, а вот Тайная Канцелярия возьмет на заметку.

— Рассмотрят вопрос быстро, не сомневайтесь. А там и перевод сообразим. Вам же в Познаньск. Не воеводою пока, но вы, мыслю, сами не стремитесь… есть иные варианты, которые вам больше по характеру будут.