Дани вынул из своей сумки футляр, раскрыл его – и Тье в очередной раз обалдел. Любой лекарь носит свой инструмент к врачу – заговорить его от любой заразы, от любого загрязнения. Такой инструмент можно потом хоть в навозную кучу уронить – ничего к нему не пристанет. Но для Лисьего Следа чар очищения показалось мало. Его изогнутые ножницы парили в воздухе, не соприкасаясь со стенками футляра.

– Начинаем, – произнес Лисий След, сдвинув руки с затылка Наставника Тайэ ниже к шее. Семейный врач коснулся коничками пальцев области раны и тихо, еле слышно зашептал. А вот шепота Дани Воробей не слышал – только видел, как быстро и четко шевелятся его губы.

Сокол прерывисто вздохнул и застонал. Лицо его побледнело.

Лишь властным усилием воли Первый Взлет сумел удержать себя на месте. Что поделать – у него ведь не было веера в руках, как у Дамы Тайэ.

Семейный врач выпрямился и сложил над головой Наставника большие и указательные пальцы в некое подобие квадратной рамки. Шепот его стал не таким напряженным. Похоже, обезболивать все-таки легче, чем сталкивать и катить целый нефритовый шар – пусть даже и по золотому желобу.

Ножницы щелкнули несколько раз, вскрывая швы – а потом наложенные лекарем шелковые нити словно вытекли со своего места в ловкие пальцы Дани. Губы Лисьего Следа задвигались быстрее, кончики пальцев вновь легли на рану… и Тье обомлел.

Плоть врастала в плоть, проникая вглубь, изменяя, исцеляя, сращивая. Воздух словно прогибался от невероятной силы, текущей в тело больного из рук врача. А лицо его…

Теперь только Тье окончательно понял слова старика художника, учившего будущих сыщиков рисованию.

В вопросах обучения Сушеный Карась полумер не терпел. И нанял лучшего портретиста во всем Сиане. Тье рисование поначалу не давалось, и он ходил к художнику домой на дополнительные уроки. Как-то раз он застал мастера во время сеанса: тот писал портрет старого ветерана, героя войны. Лицо, буквально изрытое шрамами, левого глаза нет, рот навсегда искривлен из-за рассекшего щеку сабельного удара… когда старый воин ушел, Тье сдуру растерянно спросил, не тяжело ли ему рисовать такое лицо.

– Красивых людей рисовать легко и приятно, – усмехнулся в ответ седой мастер. – Когда-нибудь ты поймешь.

Пресловутое «когда-нибудь» наступило.

На первый взгляд во внешности старшего Дани не было ничего особенного. Да и на второй – тоже. Немолодой, невысокий, полноватый, волосы с проседью. Евнух как евнух. На улице мимо пройдешь и не заметишь толком. Но здесь и сейчас, исцеляя больного, Лисий След был прекрасен. Он не уступал красотой даже Даме Тайэ.