Большую часть времени они держались Старой южной дороги, ее также называли Колнорской или Медфордской, в зависимости от места жительства говорившего. Эта дорога была одной из лучших. Широкая, твердая и преимущественно прямая, она тянулась через достойную сельскую местность с почтенными лесами и дружелюбными полями. Попадались фермы и небольшие деревушки с названиями вроде Уиндем и Фэллон-Майр, похожие на то место, где родился Адриан.
Незадолго до заката Ройс молча съехал с дороги и направился к рощице. Не произнеся ни слова, он привязал свою лошадь, расседлал ее и снял сумки. Адриан ждал, что вор скажет что-нибудь, но, разбив лагерь, Ройс приступил к своему обычному ритуалу осмотра местности и сбора дров.
– Он словно забыл про нас, – шепнул Адриан Плясунье, привязывая ее к ветке. – Как думаешь, Ройс злится на меня?
Адриан разложил постель на мягкой траве, еще примятой после недавней зимы. Земля выглядела сухой, однако в действительности оказалась мокрой, и он вернулся за куском просмоленного полотна, чтобы подстелить под одеяла.
– Ты можешь предположить, что я сделал? – шепнул Адриан Плясунье, высматривая среди деревьев Ройса. – У меня такое чувство, будто мы снова едем в Коронную башню. – Он похлопал лошадь по шее. – Мы оставили тебя привязанной в поле, Ройс был без сознания, а я плыл по ледяной реке. Это были не лучшие времена для всех нас, верно?
Ройс вернулся с дровами. На его лице было привычное недовольное выражение. Почти стемнело, лагерь был готов, а Ройс так и не произнес ни слова. Адриан гадал, сколько продлится молчание.
Ройс разжег костер, сел на свои одеяла и уставился в огонь.
Ройс этого не сделал. Он сидел и смотрел в огонь, словно никогда раньше его не видел.
– Я на тебя не злюсь, – проговорил Ройс.
Адриан виновато покосился на Плясунью.