Вскоре Ройс расслабился. Все-таки Адриан не был идиотом. Иначе они бы давно расстались. Его товарищ упрямо верил, что большинство людей по натуре своей хорошие, но хотя бы научился не доверять каждому встречному, кто ему улыбнется. Поскольку на два крючка могло попасться больше рыб, чем на один, Ройс сосредоточился на лысом человеке. Подражая местным, он ссутулился над полкой, оперся на локти и спросил:

– Есть идеи, куда может податься человек, который хочет для согрева что-то, помимо одеяла?

– В смысле, виски?

Тупее, чем кажется.

Ройс покачал головой:

– Я думал о женщине, из тех, которым платишь.

Лысый повернулся к нему. На озаренном пламенем лице блестел толстый слой жира.

– Такого тут нет. Незаконно. – Тряхнув головой, он откусил, точнее, оторвал кусок ягнятины от кости и с чавканьем прожевал. – Церковь не одобряет.

– Церковь не одобряет много вещей, – возразил Ройс. – Это не означает, что их нет.

– Здесь – нет.

– Откуда вы двое? – поинтересовался поджарый, смуглый человек, расположившийся с другой стороны от лысого. С его подбородка тоже стекал жир.

– Из Маранона, – ответил Ройс. – Из местечка под названием Далгат.

– Угу. – Смуглый кивнул, демонстрируя, как и надеялся Ройс, полное невежество. – Том прав. Не знаю, как насчет Дал-гата, но Рошель – место набожное. – На-а-бошное.

– Добродетельное и чистое, как первая снежинка, – добавил Том, продолжая жевать.

Тут два перемазанных жиром философа фыркнули, а затем начали смеяться и хохотали, пока лысый чуть не подавился куском ягнятины. Закашлявшись, он выплюнул на ладонь хрящ, осмотрел его и сунул обратно в рот.

Ройс глотнул из кружки пива и обнаружил, что оно легкое. Не в смысле веса: пива было больше, чем Ройс хотел употребить, а в смысле алкоголя. Легкое пиво – пойло бедняка, вроде разбавленного вина, что используют во время церковных служб. Оно предназначалось для утоления жажды, а не для опьянения. Ройс не хотел пить, но желал сделать вид, что все отлично.

– А вы двое, значит, местные?