Он не мог избавиться от чувства, что, сам того не ведая, соприкоснулся с величием. Утраченная возможность, промотанное богатство. Так Ройс формулировал эту мысль в своей голове: абстрактная деловая неудача. Однако глядя на кровь Меркатор и на обрывки синей плоти, прежде бывшие самой выдающейся мир из всех, что он когда-либо встречал, Ройс стиснул кулаки.

Сначала сморщенная склочница, теперь мир. Я размякаю. Это все Адриан виноват.

– Эй, ты! – крикнул один из стражников. – Хватайте его!

Только не дважды за ночь, подумал Ройс, отступая и пригибаясь.

Стражник не был дураком. Он «прочитал» язык тела – как если бы барсук вздыбил шерсть и оскалился. Ни этот стражник, ни другие не кинулись на Ройса. Они рассредоточились.

Ройс услышал шорох за спиной, развернулся и оказался лицом к лицу с Роландом Вайбергом, который только что вошел в искореженную бронзовую дверь.

– Как раз вовремя, – произнес Ройс. – Нам пора.

– О чем ты? Где Адриан? – озадаченно спросил Роланд. Он посмотрел на дыру в двери, а затем на кровавое месиво в центре зала. – Что, во имя Новрона, здесь произошло?

– Я видел, как этот человек убегал по крышам от… – Стражник не договорил.

– От кого? – поинтересовался Роланд. Его взгляд окинул всех собравшихся и наконец остановился на Ройсе.

– Не кого, а чего, – ответил тот. – Одной из каменных горгулий со стен Гром-галимуса.

– От горгульи?

Ройс кивнул:

– Каменная статуя, обычно смирно сидевшая на карнизе собора, решила слезть. Ей особенно не понравились я и… – он покосился на лужу крови, – …мир по имени Меркатор Сикара.

Роланд открыл рот, через секунду снова закрыл, его взгляд беспомощно заметался.

– Я… я не знаю, что и думать.