— Вставай, Адамов! Нас ждут великие дела!

Я проворчал что-то в ответ и с трудом повернул голову. От лежания на тонком матрасе, брошенном на пол у окна, затекли спина и шея. В комнате было светло и как-то особенно, по-утреннему чисто и весело. Савва, уже одетый и немного взъерошенный после сна, сидел у стола и с аппетитом уминал кусок пирога.

— Доброго утра, Савва Гаврилович, — сказал я.

Он попытался ответить с набитым ртом, чуть не подавился, и помахал мне рукой.

Яна легко поднялась, отошла и присела на краешек аккуратно застеленной раскладушки. Я тоже сел, не без труда заставив работать забитые мышцы, и с силой потер лицо ладонями. Голова чуть гудела от хаоса обрывков перепутанных сновидений: миры Иных за пределами Космоса, гладкие и оранжевые, как апельсины, висящие в пустой черноте; всемогущий искусственный интеллект, не то инопланетяне, не то созданные этим интеллектом какие-то роботы, динозавры, потоп, шеда Иф Штеллай, шахматы, постоянно меняющаяся исполинская сеть предопределений, Полигон, кварки, реинкарнация, привидения, струны — и тут я вспомнил, что это не сон.

Я знал теперь все.

Вам кажется странным, что это никак меня не изменило? Но ничего удивительного: Вы вот тоже прочитали мою тетрадь, и как — сильно это на Вас повлияло? Чувствуете переворот в сознании, желание поменять жизнь? Уверен, что нет. Потому что Бог, Апокалипсис, Эксперимент, Любовь, Полигон, Страшный суд, элохимы и шеды — это все вилами по воде писано, а вот с тем, что завтра утром на работу, не поспоришь.

Одно из главных преимуществ человека как вида — высокая адаптивность к изменяющимся условиям, искусство приспособления, а в особенности — изящного игнорирования: если новое знание угрожает смутить наш покой, изменить привычную картину мира и нарушить комфортный уклад жизни, мы обычно делаем вид, что ничего не произошло. Тысячелетиями настроенный на выживание здесь и сейчас мозг предпочитает решать проблемы по мере их поступления. А у меня этих проблем было сейчас предостаточно. Савва трескает вчерашние пироги, которые напекла тетя Женя, Яна причесывается, сидя на раскладушке и глядя в маленькое зеркальце в пластмассовой розовой оправе — и с ними нужно что-то решать, прятать, помогать уйти за границу, меня самого уже наверняка хватились на работе и скоро начнут искать, о чем лучше даже не думать, а еще очень хочется в туалет и курить. Тут, знаете ли, не до космологии и философии.

Бурный поток с хриплым ревом исторгся из покрытого крупной холодной испариной чугунного сливного бачка. Я кое-как умылся под краном над пожелтевшей железной раковиной и пригладил мокрыми руками волосы, глядя в треснувшее помутневшее зеркало.