Одно мы знали твердо: вакцины у нас нет. Первоначально вирус синдрома Хаден проявлял себя как вирус гриппа, но при более тщательном изучении мы обнаружили, что это нечто совершенно иное, поэтому все противовирусные препараты, которые мы использовали в борьбе с гриппом, а именно ингибиторы нейраминидазы и блокаторы М2-каналов, не обязательно возымеют тот же эффект по отношению к синдрому Хаден.

Так что нас ждали тяжелые времена.

Моника Дэвис:

Первая стадия синдрома Хаден выглядела как грипп и развивалась как грипп, только худший из всех, какие мы видели. Постоянная рвота. Заложенность дыхательных путей. Сильная лихорадка, словно иммунная система с удвоенной силой пыталась побороть вирус изнутри. Мы лечили как могли, но после воскресенья Суперкубка стало ясно, что это нечто совершенно другое.

Люди начали умирать. Старики и те, у кого был ослаблен иммунитет. Потом младенцы, что просто разрывало сердце. Но, как ни ужасно это прозвучит, такой сценарий был понятен и до известной степени предсказуем, ведь эта часть населения наиболее уязвима для любой инфекции. Но следом стали умирать здоровые люди, так как вирус синдрома Хаден просто поражал их организм. Однажды в отделение экстренной помощи пришел парнишка с жалобой на то, что плохое самочувствие мешает ему готовиться к марафону мохоков[25], который пройдет в Олбани через две недели. К утру парень умер.

Вирус синдрома Хаден вел себя непредсказуемо, повергая нас в смятение. Если не считать обычные в таких случаях группы риска, свои жертвы он, казалось, выбирал совершенно случайным образом, и никогда нельзя было сказать заранее, кто заболеет, кто потом пойдет на поправку, а кто нет. Это напоминало игру в орлянку. Выпадет решка – проболеешь день или два и выздоровеешь. Выпадет орел – пролежишь в больнице неделю. Или умрешь.

Примерно через неделю «суперкубковый грипп» получил новое название – «Великая инфлюэнца», потому что эпидемия никак не утихала. Все это напоминало «испанку», охватившую мир в начале двадцатого века, только новый вирус распространялся гораздо быстрее и уносил больше жертв.

Бенджамин Молданадо:

Параллель с пандемией гриппа 1918–1920 годов напрашивалась сама собой, но была также и не вполне корректной. «Испанке» потребовалось два года на то, чтобы обогнуть земной шар, потому что транспортное сообщение в то время было несравнимо медленнее, к тому же вспышка болезни пришлась на период, когда население Земли составляло менее двух миллиардов. Когда же появился синдром Хаден, на нашей планете проживало больше семи миллиардов и пересечь ее можно было за один день. Поэтому и распространялся вирус в разы быстрее и поразил существенно большее количество людей.