Так что я построил себе дом из бревен на шести квадратных метрах виртуального Вермонтского леса[36]. Даже в то время, когда я только получил свое место на сервере, технология уже достигла такого уровня, что можно было гулять среди деревьев, видеть подробно каждую мелочь, а также подключать данные всех остальных органов чувств. Ты мог устроить так, что в твоем мире каждый день распускалась молодая листва. Однажды я делал так примерно год. Рядом с моим домом течет ручей, ходят лисы и олени. Красота необыкновенная. И все это – мое. Может, оно и не настоящее и такого нет в физическом мире, но знаете что? Я сижу на своем крыльце, смотрю на лес вокруг и чувствую, что он вполне реальный. Я дома.

А потом приходится возвращаться обратно в физический мир. И там сразу же – распухшее бледное тело, не способное шевельнуться. Еда в него заходит по трубке, а через некоторое время по трубке же выходит. Это тело – мое тело, или, иначе говоря, я, – лежит в комнате, где полно медицинского оборудования и где стоит стул с зарядкой для трила. Я делю квартиру с тремя другими хаденами, и у нас еще есть комната для нашей сиделки. Это самая депрессивная в мире холостяцкая дыра. А потом я выхожу на улицу в своем триле и никогда полностью не забываю, что похож на элемент компьютерной графики из какого-нибудь старого научно-фантастического фильма.

Так что скажите мне сами – где бы вы предпочли проводить время? В уютном бревенчатом домике посреди волшебного леса или в паршивой квартирке, набитой чуваками с трубками? По-моему, ответ очевиден.

Ирвинг Беннет:

Я собрал несколько историй о сообществе хаденов еще до того, как мы взяли на работу Танну Хью, тоже хадена, чтобы она могла вести репортажи, так сказать, изнутри. Поначалу, когда я только начинал писать о нем, для удобства читателей при описании хаденов я проводил параллель с сообществом глухих. Оно почти невидимо для посторонних, но внутри его присутствует очень сильное чувство идентичности, обусловленное тем общим, что есть у всех его членов, – глухотой.

Но внутри этого сообщества всегда были разногласия. Одни хотели учить детей языку жестов, другие – английскому. Одни ратовали за кохлеарные имплантаты, другие видели в этих приборах угрозу целостности сообщества. Одни не хотели замыкаться в узких рамках сообщества, другие считали, что глухим необходимо развивать свою собственную уникальную культуру.

Хаденское сообщество было во многом таким же – разумеется, со своими, только ему присущими отличиями. Но уже с самого начала было очевидно, что некоторые люди считали синдром клетки самым худшим, что случилось с ними в жизни, и отчаянно искали способ освободиться. Но появились и те, для кого полученная болезнь была самой большой удачей, ведь благодаря ей они внезапно обрели круг друзей и новые возможности, о которых раньше не приходилось и мечтать. Такие люди быстро предпочли виртуальный мир физическому и выходили в оффлайн только в случае крайней необходимости.