– Я не помню, – ответила Гурвиц, разведя руками. – Мне очень жаль. Это было довольно давно. Тем более я технарь, а не врач.

– Вы можете дать нам запись того происшествия с Сальсидо?

– Разумеется, но только по собственной инициативе. Вообще-то, я не обязана этого делать. Вы можете получить все материалы самостоятельно. Они находятся в публичном архиве лиги. Мы никогда не удаляли записи – до сегодняшнего матча.

– Почему же сейчас удалили? – спросила Ванн.

– Узнайте об этом у Кауфмана.

– А вы сами не спрашивали почему?

– Конечно спрашивала. А он сказал: «Удали эту гребаную запись, или ты уволена». Он же босс. Во всяком случае, один из них. Мне не хотелось из-за этого потерять работу. – Гурвиц кивнула мне. – Уж вы-то должны меня понять.

Я кивнул в ответ. Год назад конгресс одобрил законопроект Абрамса—Кеттеринг, согласно которому были значительно урезаны правительственные ассигнования на людей с синдромом клетки. А эта болезнь обходилась недешево, даже с поддержкой государства.

Год – не такой уж большой срок, но его хватило, чтобы многие хадены внезапно почувствовали, как пошатнулся их мир. Наверняка должность главного инженера СХЛ приносила Гурвиц немалый доход, и для организации, делающей ставку на спортсменов-хаденов, было вполне естественно обеспечивать своих сотрудников-хаденов солидными льготами.

Теперь же и она, и большинство других хаденов остались без страховки. Необходимость принятия билля Абрамса—Кеттеринг аргументировали тем, что благодаря прогрессу в медицине и технологиях хадены уже были способны конкурировать с другими более-менее на равных, поэтому государство могло сократить службы, созданные для их поддержки за последние двадцать лет.

В теории это звучало вполне разумно. Однако, судя по замечанию Гурвиц, на практике все обстояло иначе.

Хотя что я мог знать об этом? Я – государственный служащий с превосходным социальным пакетом и неприлично крупным трастовым фондом в придачу.

– Вы не боялись, что из-за удаления записи у вас будут неприятности? – спросила Ванн.

– Нет. Разве что небольшие. Кроме меня, в комментаторской кабине сидели еще шесть человек, и все они слышали, как Кауфман приказал мне удалить канал Чэпмена. Думаю, ему было бы трудно свалить все на меня, если бы начались проблемы. – Она чуть помолчала. – А что, они все-таки начались? То есть, понятное дело, начались, раз вы здесь. Но мне нужно знать, действительно ли все так серьезно. Я не хочу потерять работу.

– Проблемы есть, – ответила Ванн. – Но вряд ли у вас. А вот у Алекса Кауфмана – возможно.

Гурвиц заметно расслабилась: