— Да не тяни ты резину! — возмутилась я. — Хуже, чем есть, ты мне уже не сделаешь всё равно. Что случилось?!

— Я тебе сказал тогда, что сбежал с передержки и поблагодарить тебя пришёл… — начал он вымученно.

— Да я сразу поняла, что ты просто осесть хотел в уютном месте. И что с того?

— А то, что не сбегал я, — проговорил Ромка, глядя в сторону. — Выпустили меня. Специально выпустили, чтобы я к тебе пошёл, зацепился у тебя и… и доносил чтобы… обо всём, что у тебя происходить будет… с кем, куда, как долго…

Я опустила голову, закрыла лицо ладонью, но сдержать смех уже не было сил. Я расхохоталась:

— Ох, ну, с ума сойти… Лёха Марецкий последнюю совесть потерял!

— Да не Марецкий, — пробормотал Ромка, неловко ёжась. — Баринов меня выпустил.

— Да быть этого не может… — фыркнула я, с трудом подавив истерический смех.

Ромка только руками развёл. Теперь он смотрел на меня в упор, и взгляд его был и виноватый, и встревоженный, и отчаянный одновременно, мол, будь, что будет.

— Зачем это ему? — я посмотрела на Корышева. Тот в ответ неопределённо повёл бровями и угрюмо вздохнул. И я снова взглянула на Ромку. — Зачем?!

— Он сказал, что ты лучшая, лучше всех, кого он знает, и что волнуется за тебя очень, — затараторил Ромка. — А ты его близко не подпустишь, да и не может он много времени с тобой проводить — служба… а мне всё равно или в клинике подыхать, или… Или он мне доброе дело сделает, а я ему… Конечно, я согласился.

— Доброе дело — это да… Доброе дело, оно такое… — я запуталась в словах и замолчала. Дельные мысли в голову не шли.

— Мне ему особо нечего и сообщать было, — подал голос Ромка. — Я и был-то с тобой всего ничего. Только в тот день, когда к тебе та парочка странная заявилась… Да вот ещё, когда… — Ромка с опаской взглянул на Корышева. — Когда вы тогда под утро вдвоём пришли…

— И ты Баринову рассказал про Райду?!

— Про кого? — не понял Ромка. — А, про этого, который парня твоего убил? Ну да, рассказал. Что пришёл странный чел, сознался во всём, хотел от тебя чего-то…. И про тебя… про вас, — торопливо поправился Ромка под суровым взглядом Никиты. — … тоже рассказал.

Мы с Никитой переглянулись.

— Да-а-а… — протянула я, всё ещё не понимая, насколько всё плохо. — Ну, ладно. А сюда ты как попал?

— Баринов сказал, чтобы я присматривал за тобой, когда ты одна. Первые коконы, вдруг свалишься на улице, всё такое… Ну я и брожу за тобой, когда ты без дяди из дома выходишь.

— Хорошо, ясно. Ну, и наконец: зачем тогда признаёшься?

Ромка шмыгнул носом и с раздражением и даже с какой-то злобой выпалил: