— Зачем ты себя растравляешь? — недовольно произнёс Никита у меня над ухом.

— Как же Максу было страшно…

— Что, прости?

— Представляешь, как страшно ему было? Сколько тут длится падение? Три-четыре секунды?.. Как страшно целых четыре секунды ждать удара и понимать, что это конец…

— Да хватит же! — злобно выкрикнул Никита, хватая меня за руку и разворачивая к себе. — Хватит изводить себя причитаниями! Да, страшно! Но он сам… сам виноват во всём!

— Что ты несёшь?! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?!

Никита замотал головой и процедил с раздражением:

— А что я говорю? Что Серов такого выдающегося тут совершил на этой крыше, кроме того, что бездарно позволил себя убить?

— Да ты… как ты смеешь?!

— А почему правду-то не сказать? — Корышев сверкнул глазами. — Тоже мне, мститель нашёлся! Говорил зато красиво, что разберётся, накажет, покарает… И как? Разобрался? Покарал?

— Прекрати!!!

— Да признайся же, наконец, сама себе, что единственное, чего он добился — он сломал твою жизнь! Он оставил тебя одну тогда, когда больше всего тебе нужен!..

— Да пошёл ты! Пошёл знаешь, куда?!

Я развернулась и пошагала прочь.

Медленно, осторожно. Обходя столики и кресла, к выходу из квартиры. Только без резких движений. Если начну метаться, это конец, я просто развалюсь на части.

Он загородил мне путь у самой двери, кусая губы и нервно морщась.

— Уйди с дороги.

— Ради Бога, Лада… — взмолился Корышев. — Ну, куда ты в таком состоянии?

— Дверь открой.

Он стоял столбом. Я то ли оттолкнула его, то ли ударила. Не помню. Ничего не помню. Но на лестнице я как-то оказалась.