Наконец траектория стала плавно понижаться, и камень, упав на землю, прокатился вперед еще футов тридцать-сорок.

Выпрямившись, Фрэнк постарался определить дальность выстрела. Теперь, когда камень наконец остановился, его уже не было видно.

– Четверть мили?

– Гораздо дальше, чем у нас получалось на Земле. Уменьшенная сила тяжести и практически полное отсутствие сопротивления воздуха. Дальность возросла на треть, а то и наполовину. – Закрыв кран, Айла отвинтила казенную часть. – Перестарались?

– Все зависит от того, чего мы хотим с помощью этого добиться. Но лично я не вижу, когда слабый удар будет лучше сильного.

– Если бы у нас были манометр и предохранительный клапан… Папа всегда требовал это. – Зарядив в ствол новый камень, Айла тщательно свинтила все части орудия. – И затвор. Да, понимаю, этих деталей у нас нет, как и нет времени, чтобы их изготовить. Ну а потом, будем надеяться, они нам больше никогда не понадобятся.

– Извини, – сказал Фрэнк. – Я искренне сожалею о том, что вы оказались в это втянуты. Не в моих силах изменить то, что произошло. Вы ничем не заслужили подобной участи.

– Нам нужно установить пушку на багги. Закрепить ее на раме. Быть может, также соорудить сиденье для наводчика. – Помолчав, Айла обернулась к Фрэнку. – Эти люди съели Джима. Как они могли на это пойти?

– Не знаю. – Фрэнк нагнулся, чтобы отсоединить баллон с кислородом. – Я провел в тюрьме достаточно времени и знаю, что люди и в лучшие времена принимают не самые хорошие решения. И мне доводилось видеть, что происходит, когда вертухаи отходят в сторону и позволяют бандам взять всё в свои руки, и получается, что человек вынужден примкнуть к какой-либо из группировок, просто чтобы остаться в живых. Там нет места для нейтральных. Так что рассказ Джерри похож на правду – главарь поступает так, это запрещено, но он запугивает остальных, утверждая, что это сделает его сильным и могучим. И вот тогда, когда много человек против одного, кто-то должен пойти наперекор, но всем страшно, твою мать, все боятся выступить против этого чудовища. Кто-нибудь видит, как все запуганы, и думает: «Пожалуй, и я тоже попробую», он тоже ест, и вот теперь их уже двое, и это их сближает. Эти ребята голодают, у них нет сил, они уже перепуганы до смерти, и вот теперь, когда им предстоит жить бок о бок рядом с людоедами, работать вместе с людоедами, спать с ними в одном помещении, им гораздо проще присоединиться к ним, чем сразиться с ними. Вот как такое происходит.

– Я всё понимаю, Фрэнк. Просто я не хочу это понимать.