Кирисс оттолкнул Изиду и бросился перед картографом на колени. Атака гвардейца, видимо, переломала все кости в теле Дамаскана. Его грудная клетка ввалилась, словно от тарана, похоже было, что ударная волна разорвала ему лёгкое.

Очевидно, он понимал, какова его участь.

– Вам… я доверяю, – с хрипом слетело с его губ.

Он схватил Кирисса за руку, едва грохот над крепостью прервался, чтобы через миг опять возобновиться.

Изида, обойдя их обоих, опустилась на корточки рядом с Дунканом. Тот хотел подойти к картографу, но Дамаскан с усилием покачал головой. С гаснущим взглядом он сделал Кириссу знак наклониться.

– Мой дорогой друг… – прочла она по губам Виктора.

Кирисс приблизил правое ухо к губам умирающего и прислушался к тому, что тот из последних сил порывался сказать.

Когда Кирисс снова поднял голову, стало ясно, что Дамаскан испустил дух. Надежды, возлагаемые на него Изидой и Дунканом, погибли вместе с ним в этом тюремном дворе.

Кирисс закрыл умершему глаза, потом опять поднялся на ноги. Вскочила и Изида, Дункан в отчаянии мотал головой.

– Что он сказал?! – рявкнула она, перекрывая грохот.

Кирисс помедлил, поглядел ещё раз на распростёртое тело старика, после чего тяжело вздохнул:

– Он описал мне путь, – ответил он, хотя его слова тонули в шуме. – Путь в Санктуарий.

Глава семнадцатая

Глава семнадцатая

Едва библиомантическая маска слетела с чужака, обнажив его настоящее лицо, Финниан трижды выстрелил в него. Аттик Арбогаст сделал движение рукой, сдвигающее струи густой дождевой завесы, и отмахнулся от пуль, словно от докучливых насекомых. В каскаде кружащихся дождевых капель они отлетали от него рикошетом, словно от стены.

На башне вдали пробило полдень, но дождевое небо нависло над Либрополисом так низко, что в глубину двора проникал лишь серый полусвет. Арбогаст стоял в проходе к узкой площадке, где Финниан и Саммербель открыли вход в подземный мир с помощью печной заслонки. Ни один библиомант не решился бы в проливной дождь достать свою сердечную книгу, но Арбогаст и Саммербель были достаточно сильны, чтобы и без книг высвободить часть своей силы.

По мере того как лицо мужчины возвращало ясные черты, изменилась и его одежда, цвет и материал которой смешались, превратившись в светло-коричневое пальто, какое было на нём в крепости Мардука. Длинные полы достигали сапог и были забрызганы грязью до колен. Его пепельные волосы падали влажными прядями на плечи. Капли воды сверкали в короткой белой бороде. Его сердечная книга находилась в чехле на поясе брюк под распахнутым пальто.