Ей уже не хватало воздуха. Она чувствовала, что теряет сознание. Это было странно. От смеха ей становилось все больнее. Едва закончив щекотать ее в очередной раз, они тут же принимались мучить ее снова. Тело подавало ей противоречивые сигналы.

Вдруг она поняла, почему ей было противно, когда к ней прикасались. Психотерапевт был прав: причина тому крылась в ее детстве, самом-самом раннем.

Она увидела себя, когда была еще совсем малюткой. За семейными обедами, когда ей был всего лишь годик и четыре месяца, ее передавали из рук в руки, как куклу, пользуясь тем, что она совершенно беззащитна. Ее целовали, тискали, заставляли сказать «привет», трепали за щеки, гладили по головке. Она вспомнила, как тяжело дышали ее бабки с чересчур напомаженными ртами. Они тянулись к ней своими губищами, а родня вокруг одобрительно смеялась.

Она вспомнила, как дед целовал ее в ротик. Возможно, он делал это любя, а нравится ей это или нет, его ничуть не заботило. Да, тогда-то она и невзлюбила, когда к ней прикасаются. Прознав, что родня собирается на семейный обед, она спешно пряталась под столом и тихонько напевала. И отбивалась от рук, которые пытались вытащить ее оттуда. Под столом ей было хорошо. Она решалась выбраться на свет божий лишь после того, как гости расходились, иначе ей было не миновать лавины прощальных поцелуев, – другого выхода у нее не было.

Нет, с похотливыми намерениями к ней никто не приставал, зато приставали с телячьими нежностями!..

Игра закончилась так же внезапно, как и началась – Семеро Гномов расселись кружком вокруг своей Белоснежки. Она привела волосы в порядок.

– Ты хотела, чтобы тебя убили, – что ж, дело сделано, – сказал Нарцисс.

– Теперь тебе лучше? – осведомилась Франсина.

– Значительно лучше, спасибо. Вы даже представить себе не можете насколько. Впредь убивайте меня почаще.

Поскольку она сама напросилась, друзья снова принялись ее щекотать, да так, что она и в самом деле чуть не умерла от хохота. Ее спас Цзи-вонг.

– А теперь давайте перейдем к пау-вау.

Поль плеснул в кружку меда – все пригубили из нее по очереди. В знак совместного возлияния. Потом он раздал всем по галете. В знак совместного вкушения.

Когда их руки соединились и образовали круг, Жюли, заглянув в глаза каждого, уловила в них тепло и почувствовала себя защищенной.

«Что в жизни может быть лучше мгновения, когда все сливаются воедино безо всякой задней мысли, – подумала она. – Неужели для этого непременно нужно совершать революцию?»