Светлый фон
Пальцы – самые сильные хищники.

Однако, судя по всему, ими иной раз овладевают сомнения, и они испытывают сильное желание лишний раз доказать это самим себе.

Однако, судя по всему, ими иной раз овладевают сомнения, и они испытывают сильное желание лишний раз доказать это самим себе.

И тогда они устраивают «корриды».

И тогда они устраивают «корриды».

Во время этого странного ритуала человек смело выступает против животного, которое, как ему кажется, сильнее его, – быка.

Во время этого странного ритуала человек смело выступает против животного, которое, как ему кажется, сильнее его, – быка.

Они часы напролет сражаются друг с дружкой: бык пускает в ход острые рога, а Палец орудует тонкой железной пикой.

Они часы напролет сражаются друг с дружкой: бык пускает в ход острые рога, а Палец орудует тонкой железной пикой.

Палец почти всегда одерживает верх, а быка не выпускают на свободу даже в тех редких случаях, когда он побеждает.

Палец почти всегда одерживает верх, а быка не выпускают на свободу даже в тех редких случаях, когда он побеждает.

Ритуал корриды напоминает Пальцам, что они покорители природы.

Ритуал корриды напоминает Пальцам, что они покорители природы.

Обрекая на смерть грузного разъяренного быка, они раз от разу подтверждают свой титул повелителей всех животных.

Обрекая на смерть грузного разъяренного быка, они раз от разу подтверждают свой титул повелителей всех животных.

216. Суд

Спустя три месяца состоялся суд.

В зале судебного заседания фонтенблоского дворца правосудия было не протолкнуться. Все, кто не видел взлета обвиняемых, пришли поглазеть на их падение. На этот раз приехало даже национальное телевидение. В зале присутствовали репортеры шести центральных каналов. Они не снимали достижения революции, зато они настроились снимать расправу над нею. Зрителей куда больше привлекает поражение: на телевизионном экране оно выглядит ярче, чем победа.

Наконец их задержали – зачинщиков Революции муравьев и безумных ученых из лесной пирамиды. А тот факт, что среди них оказались бывший министр науки, прелестная евразийка и больной старик, только добавлял перца в это дело.

Газетчики, телеоператоры и фотографы теснили друг дружку. Скамьи, выделенные для зрителей, буквально ломились, а двери дворца правосудия трещали от наплыва зевак.