В 1924 году в Пенсильвании лабрадор по кличке Пеп был приговорен к пожизненному тюремному заключению за убийство губернаторской кошки. Его заключили под регистрационным номером в тюрьму, где он умер через шесть лет от старости.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III

218. Урок диалектики

Второе слушание. Полицейские поставили перед обвиняемыми инсектарий с доброй сотней муравьев, ставших отныне сообвиняемыми последних.

Присяжные один за другим подходили взглянуть на подсвеченную лампами стеклянную емкость. И морщили нос от исходившего из нее запаха гниющих яблок, полагая, что так пахнут муравьи.

– Смею заверить суд, что все эти муравьи участвовали в нападении на моих подчиненных, – заявил комиссар Максимилиан Линар, довольный тем, что жалоба принята к рассмотрению.

Жюли встала. Она уже вполне освоилась с ролью адвоката и брала слово всякий раз, когда ей казалось, что того требуют обстоятельства.

– Этим муравьям не хватает воздуха. Запотевшие стекла свидетельствуют, что они задыхаются. Если вы не хотите, чтобы они погибли до конца судебного разбирательства, в пластмассовой крышке нужно проделать побольше отверстий.

– Но они могут расползтись! – воскликнул Максимилиан, который, очевидно, успел порядком натерпеться, пытаясь удержать правонарушителей в заточении и доставить их в суд.

– В обязанности суда входит забота о добром здравии всех, кто предстает перед ним, что в полной мере распространяется и на муравьев, – наставительным тоном объявил судья.

И поручил судебному исполнителю проделать дополнительные отверстия. Чтобы просверлить плексигласовую поверхность, тот вооружился иголкой, щипцами и зажигалкой. Накалил иголку докрасна и вонзил ее в крышку, от которой тут же пошел запах горелой пластмассы.

Слово снова взяла Жюли.

– Вы думаете, муравьи не страдают потому, что они не кричат, когда чувствуют боль. Но это не так. У них, как и у нас, есть нервная система, а значит, они тоже страдают. Наш этноцентризм и тут подкачал. Мы привыкли сочувствовать только тем, кто кричит, когда им плохо. Но нам не жалко ни рыб, ни насекомых, ни всяких там беспозвоночных, не умеющих общаться устно.

Генеральный адвокат понял, как Жюли удавалось взбудораживать толпу. Ее красноречие и пылкость действовали весьма убедительно. И все же он попросил присяжных не принимать в расчет ее слова, которые были не чем иным, как очередной пропагандистской уловкой в оправдание ее пресловутой Революции муравьев.