Она поморщилась.

– Должна сознаться, вам все же придется сообщить, что вас сбил с пути собственный эзуазуакат.

– Невелика потеря, – сказал Шесть Путь. – Я старик, легко подчиняюсь сторонним интересам, верно?

<Отнюдь не легко, милорд>, – сказал Искандр, и Махит пришлось стиснуть зубы, чтобы не проронить это вслух. Взамен она пожала плечами, развела руками. Лучше промолчать. Лучше отстаивать станцию Лсел тейкскалаанскими словами.

Шесть Путь опустил взгляд на Девятнадцать Тесло. Они как будто безмолвно о чем-то договорились. Она кивнула. Рука отпустила ее шею, а она встала на ноги – текуче и грациозно для женщины своих лет, не сомкнувшей глаз ни разу по меньшей мере за полтора дня.

– Это придется передать, – сказала она. – По всем трансляциям. Слово императора; срочное обращение. И говорить придется вам, ваше сиятельство – сейчас никто не поверит посреднику. Вы скажете, а речь посла запишут заранее и по необходимости вмонтируют.

– Как и всегда, Девятнадцать Тесло, я доверяю твоим суждениям.

Махит показалось, что Девятнадцать Тесло в ответ не столько улыбнулась, сколько поморщилась от боли. Похоже, ей вспомнилось, как она позволила Искандру умереть и в то же время обрекла императора. Это будет ее вечным грехом, стимулом. Шесть Пути это наверняка по нраву – возможность припомнить…

– Посол Дзмаре, – сказала эзуазуакат. – Махит – ты запишешь для нас заявление своего правительства?

Если таков план, надо идти до конца.