— Старая я брехать. — проворчала бабка, но за повод взялась.

Митя снова залез в седло — губернаторский гнедой под ним издал настоящий стон, и второй — когда Митя встал в седле во весь рост, держась за плотно подогнанные доски забора. Ухватился за верхний край… В ладони впилось разбросанное поверху стекло, но… это разве боль, вот когда ему на приеме у Оболенских новый ботинок натер — вот это была боль, и то терпел! Рывок… подтянуться… Голова поднялась над забором, он бросил быстрый взгляд во двор… в ладонь будто зубы вгрызлись, локти подломились и Митя мешком свалился обратно в седло… да так и застыл, потому что…

Она! Стояла! Там! Хорошо знакомая ему паротелега! Та самая, на которой ездили Штольцы, прежде чем Лаппо-Данилевский забрал у Свенельда жену, поместье и… паротелегу! Та самая, которая пыталась таранить их с Зиночкой на дороге сюда! В Лоцманку! Митя отнял бабайковские, и у Лаппо-Данилевских осталось всего одна — на всё! И Митю давить, и медведя возить! И когда им понадобилось увезти медведя… и приказывающего ему Урусова… с места убийства Сердюковой — пришлось рискнуть! И теперь Лаппо-Данилевскому не отвертеться, потому что если на дороге Митя еще мог обознаться, а вернее, Лаппо-Данилевский мог утверждать, что Митя обознался… То теперь уж не отвертится! Потому что вот, во дворе, его паротелега! А в доме — его медведь! Осталось только этого медведя найти.

«Так спешили подставить оборотней, что пошли на риск? Зачем? Куда торопятся?» — мелькнула мысль, но сходу ничего в голову не пришло, а ждать он не собирался. Митя выдернул из шейного платка булавку с навершием в виде серпа…

«Опять мне приходится вспоминать совершенно не светские навыки!» — тяжко вздохнул он и принялся ковыряться булавкой в замке.

— Та ты ж варнак! Грабижнык! — с некоторым даже удовольствием заключила бабка. — Отакие вы уси, басурмане!

— Так… чего… стоим? — пропыхтел Митя, ворочая булавкой в замке. — Полицию… надо… звать!

Это ж надо, такой замок навесить на деревенские ворота! Понятно — есть, что скрывать, но ему-то надо — открыть!

— А може, не треба полицию? — протянула бабка. — Може, давай я мужиков покличу? Тэбэ хиба не все равно, хто тэбэ видгамселит, та в речку кинет, га?

— Интересное… конечно… предложение…

Замок не сдавался. Ладно, сейчас «язычок» краем булавки отожмем… и… откроем…

— Но я все же настаиваю на полиции! — выдохнул он, чуть не выворачивая руку в суставе… Да открывайся, же ты!

Внутри что-то щелкнуло. Мите прямиком на ботинки потекла струйка ржавой пыли и… створка с тоненьким скрипом приоткрылась.