— Пхагэл тут дэвэл! Откуды ты взялся такой!

И впрямь цыган. Отлично, все сходится! Митя ринулся в погоню.

Круг! Они оббежали дом, цыган подхватил вилы и метнул их в Митю. Тот нырнул на бегу, внутренности обожгло ледяным холодом, когда остро заточенные зубцы просвистели над головой. Холод тут же сменился жаром азарта.

— Не уйдешь! — на бегу прохрипел Митя. «Хотя зачем я его предупреждаю?»

— Хек! — цыган толкнул на Митю тачку.

Прыгнуть в сторону, отпихнуть ее прочь…

Этого мгновения цыгану хватило, чтобы исчезнуть в дверном проеме. Лязгнул засов.

Митя с разгону ударился в дверь, взвыл от боли, схватился за плечо…

— Да я ж тебя сейчас… да я ж…

Воткнутый в колоду топор будто сам прыгнул в глаза. Митя с ревом вырвал его, метнулся к дверям, всаживая в замок…

«А если он за ружьем…» — мелькнуло в голове и даже не успев додумать, Митя рухнул плашмя. Сквозь дверь грянул выстрел — дырки от картечи изрешетили дверное полотно, створка с грохотом распахнулась, цыган с обрезом в руке выскочил на крыльцо…

Вылетевший из-под крыльца топор обухом подбил ему ноги. Цыган рухнул навзничь, выстрелил в потолок, кувыркнулся обратно в дом. Митя перелетел через перила крыльца и ринулся следом.

Глаза перестроились под полумрак мгновенно — хоть какая-то польза от его трижды проклятого наследия! Митя сходу проскочил захламленный коридорчик, с грохотом обрушив «рогатую» вешалку с вонючим тряпьем. И влетел в прохладную глухую комнату. Совершенно пустую. Если не считать медведя, цепью прикованного к стене. И вооруженного хлыстом цыгана рядом. Свободная его рука лежала на холке зверя.

— Не подходи, медведя спущу!

Митя многозначительно покачал топором:

— Не дури, баро! Расскажи мне про Урусова и Лаппо-Данилевского — и тебя не повесят.

— Знать не знаю никаких Лапов!

— А Урусова знаешь? — быстро переспросил Митя.

— Отвяжись!

От вопля цыгана медведь недовольно заворчал, но не пошевелился, только смотрел исподлобья и маленькие глазки его медленно заволакивала пелена ярости.