Однако моим желаниям не суждено было сбыться. Как только Алёна оказалась привязанной к столбу, Мартимус (его я опознал сразу, несмотря на колпак, по слишком самоуверенной походке и мелькнувшему безжалостной уверенностью взгляду) завёл обвинительную речь. Девушка пару раз попробовала высказаться в сторону своей защиты, но не нашла, как и следовало ожидать, понимания. После чего ее взгляд стал слишком сосредоточенным и неподвижным, она погрузилась в себя и следом громко заверещала, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь вырваться из верёвок, крепко связавших ее тело. Опешили все, Мартимус замолк, но Алёна этого почему-то не замечала. Сочтя её состояние праведными муками ведьмы в священных стенах, негодяй продолжил свою речь.

В первый момент я испугался, что она испытывает сильную боль, я рванул было вперёд, но костёр ещё не зажигали. Вторая пришедшая в голову мысль — жена находится под действием каких-то лекарств, уж больно неестественным казалось её поведение. Третья — она это делает специально, чтобы отвлечь внимание и помочь волтам спокойно осуществить спланированную нами компанию по зачистке.

Все не то... Наконец, я сообразил взглянуть на её внутреннее состояние и похолодел, ощущая как волна мурашек пробежала по коже. Блуждающий ком сознания сильно уменьшился, отдалился и тянул на себя пульсирующие пятна боли, не соединяющиеся ни с чем в этой жизни. Я знал, что означают подобные круги. Воспоминания. Она вновь переживала то, что когда-то неумолимо оторвало ее от привычного мира. Костер не горел снаружи, он горел в ее душе. Это невероятно, но девушка вспоминала свою гибель в огне... Теперь я убедился в этом абсолютно точно.

И это была вовсе не Алёна. Илен, съедаемая языками пламени. Я замер в оцепенении, в то время как волты начали охоту на застывших в немой оторопи инквизиторов. Моя мечта, если можно так назвать невысказанные стоны отчаяния, сбылась... Я смог воочию наблюдать, что пережила Илен. Ощутить и увидеть ее безысходность, боль и страх собственными глазами. Жена, моя женщина, кем бы она не была, совершенно выпала из реальности, погрузившись в мир старой боли. Ее голова откинулась, влажные волосы разметались по сторонам, тело напряглось и выгнулось в бессильной попытке сохранить жизнь. То, что я ощутил вслед за ней - было за пределами человеческой способности воспринять. Всепоглощающий кошмар и дикая опустошенность, рвущая на части, засасывающая в свой плен. Пустота, съедающая тела и души.

Я все-таки бросился к ней, желая вырвать ее из плена воспоминаний, но замер на полпути. Алёна перестала вопить и изгибаться, и наши глаза встретились на фоне залитых кровью тел инквизиторов. Их лица были скрыты, возвышались лишь бесформенные груды в балахонах с рваными ранами на шеях. Я даже не смотрел. Мой взгляд был прикован лишь к её глазам, к бездонному, обращенному вглубь мироздания взгляду, уносящему меня прочь. Так смотрела лишь Илен, нежно, с надеждой... С бесконечной неисчерпаемой любовью. Не передать словами, но от этого взгляда у меня мягко и настойчиво подскакивало сердце, совсем как сейчас...