– Во-первых, эта фраза меня жутко достала, потому что навешивает на меня ярлык самовлюбленного идиота, а на окружающих – предсказуемых слюнявчиков! – возмутился Голден-Халла. – Во-вторых, между «все любят» и «я влюблена» разница примерно такая же, как между зажженными свечами канделябра и пожаром в Лесном королевстве. Второе, блин, ни разу не круто!

– А по-моему, круто! – возмутилась Найт. – Мне нравится это ощущение! Рядом с вами мне и легко, и весело, и куражисто, и одновременно страшно неловко и заливисто звонко! Я радуюсь, когда смотрю на вас, и слушаю вас, а уж когда вы обращаетесь ко мне или подаете руку – вообще шикарно! Мне нравится, что я все время веду игру – как бы обратить на себя ваше внимание, но чтоб вы при этом не заметили, что я за ним гонюсь, и если я отыгрываю хоть взгляд, хоть улыбку – это уже повод для радости!

– Е-мое! – Берти схватился за голову и присел на корточки, вглядываясь в синее озерцо, от которого поднимались дымчатые рисунки испарений.

Тут что, синтезируется какая-то шальная сыворотка правды? Я вываливаю плохие новости, а Лади – э-э-э… тоже плохие новости?

Ладислава истолковала позу сыщика по-своему:

– Если вы волнуетесь, как быть дальше, то правильный ответ: никак! Эта влюбленность сродни влюбленности в произведение искусства. Живите как жили, я не собираюсь бросаться на вас с поцелуями или искать глобальной взаимности, если что. Даже если попросите – не буду!

– Почему это? – неожиданно заинтересовался рыжий.

– Потому что вы слишком чокнутый для любви, – авторитетно сказала Найт. – В смысле не от мира сего. Шебутной. Сдвинутый. Эфемерный. Неугомонный.

– А для влюбленности сойду, значит?

– Ага.

– Хм. – Берти озадаченно почесал нос и пробормотал: – звучит неприятно. Но в то же время: твои бы слова да всем моим бывшим пассиям в уши… А то грустно, когда тебе – «я люблю вас», а ты в ответ – «может, кофейку бахнем?»

– «Я люблю вас» – это и не мой вариант тоже, – «утешила» Ладислава, – Не надейтесь. А еще… – она вдруг шмыгнула носом.

А потом резко, абсолютно нечестно, укатилась в горе:

– Я вижу, что вы не можете мне помочь с проклятьем. Я догадалась – по тому, как старательно вы меня развлекали, будто ребенка: вот ловкучее зелье, вот план по арахнам, ой, хочешь быть помощницей детектива, ой, поехали на атолл, а проклятье – какое проклятье? Лучше посмотри вот сюда… Я… Я зла на вас, мастер Берти! Помимо влюбленности. Очень зла. Потому что я ЗНАЛА, что у меня нет надежды, когда ехала на Этерну. ЗНАЛА. А потом поверила в нее. Снова. Из-за вас: глядя на вас, слушая вас, получая ваши настойчивые предложения помощи. Но вы все-таки оказались всего лишь человеком… И эти ваши предложения – не всемогущество, а просто вежливость… И теперь надежды опять нет. Уже окончательно. Я понимаю – вы не виноваты, но… Мне очень больно. И страшно. Я не знаю, как быть.