Все трое рассмеялись. Перегон Нима, напиток, способу выделки которого кузнецов научил Дед, убойной силы жидкость. Прозрачная, как слеза, но сбивающая с ног – с первой чарки. Никакое вино по крепости с перегоном не сравнится. Еще одно наследие Старого.

– Вот и я думаю… Ним свой пыхтящий бак в горы уволок, – вздохнул князь. – Я на них теперь не рассчитываю даже. Молот они будут делать огромный!.. Как же! Гнать перегон они будут! НИИ, гля! Перегона и сплавов!

Опять дружно рассмеялись.

– Ставку собирай! – крикнул Белый посыльному. – Пойдем и мы, хлопнем по чарочке. Не-не, не перегона, упаси Старец! Лозы моей. Домашней! Из Белого Гнезда. Там, на одном склоне, такой виноград вызревает! Рубиновый нектар! У-у-у!

* * *

– Селезень желает вас видеть, – склонился приказчик.

– Созрел, чурбан дубовый, – усмехнулся Ястреб.

– Тащи его сюда, – махнул рукой Белый. – Что-то мне влом самому в подполы тащиться.

Небольшой стол накрыли тут же, в зале с «макетом». Именно так называл это творение Белый. И сейчас лучшие мастера изображения и скульптуры княжества трудились, переводя иллюзию работы Ронга в материальную форму. Теперь они тщательно выстраивали вторую, большую по площади, часть княжества Лебедя – Захребетную. Ну, и уточняли сами скалы Лебединого хребта.

С подобной работой не смог справиться даже Тол-Умник. Он мог прочесть память птиц, но не смог воспринять их, перевести в привычный для людей вид. А Ронг справился.

Мастера работали очень точно, ловко и быстро. Им начисляли по «дню» за каждый час работы. И если они сделают работу точно и быстро, вознаграждение – удвоение всего заработка. Потому как Белый считал, что высокое мастерство должно быть и вознаграждено мастерски. Иначе не будет резона повышать свое мастерство, упорствовать в учебе.

Мастеров и прислугу не гнали, но и не обсуждали важных вопросов в их присутствии. Отдыхали, обсуждая житейские вопросы, фантазируя на перспективу.

Привели Селезня. Белый велел ввести и расковать его. И отпустил стражу.

– Все одно, ничего он сделать не сможет, даже если захочет, – махнул рукой князь.

Селезень тер руки на тех местах, где были кандалы, щуря отвыкшие от света глаза, смотря на макет.

– Проходи, дядька, выпей с нами, – пригласил Белый узника.

– Если позволишь, князь, я тут постою. Посмотрю на это чудо. Но за угощение благодарствую, – поклонился Селезень, не отрывая глаз от макета, согнулся, разглядывая мелкие детали, шевеля губами, бесшумно что-то нашептывал, как молясь. И видно было, как он себя с трудом сдерживает, чтобы пальцами по макету не водить.