– И эти тут! – всплеснул руками и гудящим Посохом Радужный.

– К сожалению, нет, – ответил Агроном, почему-то со злостью. – Их нет. А память о них не спасает, не подскажет. Старый бы придумал, как нам выскочить из этой задницы. Он был великий мастер по умению и рыбку съесть, и на елку влезть, всех баб обрюхатить, ничем не подавиться и свалить вовремя, обгоняя собственный визг.

– Это так! – кивнул Сумрак. – Лишь один раз не захотел «свалить». Тем… «свалил»… навсегда!

– Скверно! – подтвердил Пятый.

– Ты прав, Малыш, чертовски прав! – вздохнул Ястреб.

* * *

За пределами Купола, удерживаемого Ронгом, стояла такая стужа, что обычный Таран Воздуха даже не Ниса, а Шепота, обрушил целый пролет стены, будто она была не из камня сложена на растворе, а из глыб льда.

Агроному это напомнило вечерние стоны Андра по поводу излишне мерзкого климата Мира, вечной пыли, высушенности или – чрезмерной слякотности Мира, и он запел:

Сумрак не мог не улыбнуться. Это ужас Старый считал приемлемым, даже скучал по нему, вечно ныл, что снега и мороза ему не хватает. «Чтобы деревья лопались, чтобы снег – скрипел!» Безумец!

Питес Костер исчерпал второй накопитель, подпитывая свое заклинание. Новая совместная разработка Корпуса магов – Теплота – грела их. Зачарованный Камень Перемещений, «завалявшийся» в Мешке Ронга, вырабатывал инфракрасное излучение (если бы они еще знали, что это такое), но не простое, а зацикленное, не уносящее тепло безвозвратно, а согревающее определенных радиус вокруг себя. Как такое возможно с точки зрения земной физики – вопрос к исследователям магии Мира.

Плотно сбитой толпой, прижимаясь друг к другу, укрывая коней найденными одеялами, коврами, собственными плащами, они вышли из города, пошли по промерзшим, разграбленным и вытоптанным клочкам полей, огородов, садов.

За внешний окружностью валов пошли первые, вмерзшие в землю, ледяные статуи людоедов. По привычке ударили первого секирой. Людоед раскололся, как глыба льда, на красные куски и крошки. Больше силы не тратили. Из такого даже Бродяги не поднимутся. Растекутся к вечеру лужей вонючей.

Стужа спадала прямо на глазах. То ли заклинание потеряло Силу, и Мир возвращал положение вещей к равновесию, то ли они уходили из эпицентра Воронки.

Но двигаться было легко по замерзшей грязи. Нис стал собирать вокруг себя заговорщиков – магов, зашушукались.

Ректор недовольно хмурился. Но не препятствовал. Он еще был слегка не в себе от произошедшего, от дерзости молодых людей, их непримиримости, решимости, жертвенности. Это сильно выбило его из вековой полудремы отсутствия событий, отсутствия интереса к жизни. Интереса как к своей собственной жизни, так и к жизни Мира. Он весьма мудро считал, что всё уже было в этом Мире. Возможно, что и это – тоже. Но Радужный не помнил такого. Ему было волнительно, интересно, оттого – приятно. Он вновь чувствовал биение жизни, чувствовал себя живым, а не артефактом давно ушедшей эпохи, по недоразумению забытым владельцем.