— Где — в «Сейнсбери»?

— В коттедже «Роза».

Мэтьюз криво улыбнулся:

— Я специально тихо подъехал, чтобы его не разбудить. Даже не знал, что вы там. Правда, я никогда не знаю, дома он или нет. Кстати, если вас так интересует… Его я там не видел.

— Согласно снимкам со спутника, вы остановили машину и минут десять стояли на дороге, прежде чем подъехать к коттеджу «Роза». Может, вы проверяли, где мы?

— У меня слабый мочевой пузырь. Чего и ждать в моем-то возрасте… да еще работать приходится на улице в любую погоду.

— Десять минут?

— Очень слабый мочевой пузырь. Сочится… прямо по капле. — Фермер ухмыльнулся. — Доживете до моих лет, сами поймете…

— Можете показать, что именно он вам оставил?

— Зачем? Разве моего слова недостаточно?

— Хотелось бы взглянуть, и все.

— А если я отвечу: «Нет»?

— Тогда я решу, что вам есть что скрывать.

Мэтьюз ненадолго задумался.

— Значит, что я отвечу, не важно? — спросил он, оборачиваясь к Ренрету.

Тут констебль Ренрет пожалел, что не остался во Внутренней Застройке. В сельской местности завязываются настоящие дружеские отношения, не то что в Застройке, где никому ни до кого нет дела, особенно полиции. Он покачал головой:

— Джон, ничего не могу поделать. Мы все обязаны плясать под их дудку.

Мэтьюз пожал плечами.

— Тогда заходите, — нехотя заявил он, давая понять, что не приветствует незваных гостей.

Он провел их на старую кухню. Приезжие увидели настоящий осколок прошлого — с широкой старой газовой плитой на одной стороне, от которой пахло свежевыпеченным домашним хлебом. Фермер ткнул пальцем в мусорный контейнер, стоящий сбоку от стола: