Я почувствовал, как Энди сзади тронула меня рукой. Кроме прикосновения ее теплых пальцев, я не чувствовал совсем ничего. Я сжал ей руку; она тоже ответила пожатием. Как она и велела, я сделал пять шажков вперед. Потом остановился и стал ждать, не оборачиваясь, не шевелясь.

Она наткнулась на меня; я по-прежнему стоял неподвижно. Энди обошла меня, повернулась ко мне лицом и прильнула ко мне. Я обнял ее. Она положила голову мне на грудь и обхватила обеими руками за талию. Мы стояли молча, в безопасности, в довольстве.

— А как же Тибор? — спросил я через какое-то время.

Ответа не последовало. Я понял, что Энди меня не слышит.

Я приложил губы к самому ее уху и повторил:

— А как же Тибор?

От неожиданности она вздрогнула, тихо хихикнула и тоже прижалась губами к моему уху:

— Если он не захочет, чтобы его нашли… его ни за что не найдут!

Ее голос доносился словно с противоположного конца длинной трубы. Я приложил губы к ее уху и сказал:

— Извини, что втравил тебя во все.

— Ничего, ничего… Давно у меня не было такого приключения! Ты лучше о себе подумай… Как же теперь ты?

— Не знаю.

— Мне жаль твоего друга.

Я снова вспомнил о гибели Микояна — пока мы бежали, я старался о нем не думать. Микоян был хорошим, славным человеком и не заслужил такого страшного конца… Меня постепенно захлестывало чувство вины. Микоян попал в беду из-за меня! Но о нем не знал никто… кроме Бонэма.

Энди действовала решительно и отвлекла меня от мрачных мыслей. Она выправила мою рубашку из брюк, просунула под нее ладони, провела руками по моему позвоночнику.

— Эй! — удивился я.

Но меня никто не услышал.

— У меня что, руки холодные? — хихикнула она прямо мне в ухо.

— Нет. — С моих губ слетел стон. Сейчас совсем не время… особенно после того, что случилось. Но я не мог справиться с первыми волнами возбуждения; она ласкала меня своими теплыми руками, гладила, обнимала. Очень странное ощущение! Хотя она прижималась ко мне вплотную, я ее не видел. Даже не слышал ее дыхания.

Дальше все стало еще более странным. Я чувствовал что-то, только когда Энди прикасалась или прижималась ко мне; темнота и тишина перемежались на удивление острыми уколами, как ударами тока, когда она ласкала меня. Я переминался с ноги на ногу; возбуждение росло. Я крепче прижал ее к себе.