Из передней половинки разбитого корпуса корабельного дрона вылетела ножеракета и направилась к ней. Она подумала, что дрон пытается передать ей какое-то сообщение.

Новая фиолетовая молния поразила летающий нож. Разогретый добела осколок вонзился ей в щеку, другой проколол ночную рубашку в том месте, где она сбилась на спину. Дым и пламя поднимались отовсюду. Она распласталась на полу и поползла туда, где, по ее предположениям, находились двери.

Что-то бухнуло с такой силой, что ей заложило уши. Это был уже гиперзвук, а не обычный хлопок.

Рядом с ней, всего в метре, вдруг оказался другой нож. Потом он подлетел вверх, и сияющее вытянутое поле ножеракеты нацелилось в потолочные перекрытия. Оттуда явилась новая фиолетовая молния, и ножеракету на полпути к потолку вбило обратно в пол, будто ударом молота.

ПРИПАСТЬ К ПОЛУ! ПРИСЕСТЬ НЕМЕДЛЕННО! ПРИЖАТЬСЯ К ПОЛУ! ПРИЖАТЬСЯ... — завопила ножеракета. Следующий разряд расколол ее в ошметки. Что-то больно ударило Йиме по голове.

К тому времени, как дрон дошел до слова ПОЛ, она уже скорчилась в позе Чрезвычайного Перемещения — лодыжки сомкнуты, колени вместе, пятки прижаты к ягодицам, руки переплетены на щиколотках, голова опущена на колени.

Воздух наполнило светло-вишневое пламя, и жуткий хлопок сотряс все вокруг так, что у нее сбилось дыхание. Затем, на неисчислимо краткий миг, воцарились тишина и мрак. А потом ее затрясло и скрутило — затрещали кости, позвоночник стал прогибаться под невыносимой тяжестью, суставы заскрипели. Если бы не включенный загодя режим болеподавления, она бы уже давно извивалась и выла в агонии.

В следующий миг ее с подобным звуку мощного взрыва хлопком перенесло в залитую мягким теплым светом главную каюту ОКК Бодхисаттва. Ее кожу саднило и жгло в самых разных местах. Каждая косточка скрипела от натуги, голову пронизывала звеняще-режущая боль.

Она упала на плотный пушистый ковер грудью вниз, и ее вырвало мутной водой. Затылок и спина раскалывались от боли.

Она бросила прояснившийся взгляд на свои руки. В тех местах, где она плотно обхватила ими ноги, то есть на запястьях, кожи не было, она оказалась содрана начисто. На внешней стороне каждого запястья было содрано по лоскуту плоти шириной около трех сантиметров, и оттуда текла начинавшая свертываться кровь. Ноги тоже были какими-то влажными на ощупь и мелко дрожали. Кровь струилась из правого виска и заливала глаз. Она подняла руку и ощупала висок. Из головы торчал горячий металлический осколок, и она выдернула его. В черепе послышался смутный, но явственный шум, похожий на скрежет костей. Она утерла кровь с правого глаза и внимательно оглядела осколок. Он достигал сантиметра в длину.