Прин поднял голову и огляделся. Он был в довольно большой, но тесно заставленной, хотя в целом и комфортабельной, комнате, которая выглядела так, словно ее спроектировал и обставил сам Представитель Эррун, по своему вкусу.

Так, значит, он на самом деле и не просыпался, а комнаты в действительности не существует; они отыскали лазейку в его снах.

Здесь они и станут его соблазнять. Он удивился, как им это удалось. Может, просто спросить?

— Как вы это сделали? — поинтересовался он.

Эррун покачал головой.

— Я не разбирался в технических деталях, сынок.

— Пожалуйста, прекратите называть меня «сынок».

Эррун вздохнул.

— Прин, я просто пришел с тобой побеседовать.

Прин встал и подошел к двери, дернул за ручку. Дверь не открылась. Он повернулся к окну, потом обошел их все по кругу. Вместо оконных стекол были зеркала.

Эррун наблюдал за ним.

Прин указал на стол.

— Глубокоуважаемый член Палаты представителей, — сказал он, — мне ничего не стоит схватить со стола вот эту старинную лампу и попытаться размозжить ей вашу башку. Я не знаю, получится ли, но попробовать могу. Как вы думаете, что из этого выйдет?

— Прин, — промолвил Эррун, — я думаю, что тебе лучше сесть и позволить мне поговорить с тобой.

Прин не ответил, но подошел к столу, снял с него тяжелую масляную лампу, поудобнее перехватил ее обоими хоботами, чтобы кованая подставка выдавалась вперед, и пошел на старого павулианца.

Тот встревоженно посмотрел на него.

В следующий миг Прин обнаружил, что сидит за столом, уставившись старику в лицо.

Он поглядел на столешницу. Лампа стояла на прежнем месте. Представителя Эрруна его выходка, казалось, вовсе не задела.

— Вот это и произойдет, Прин, — сказал Эррун.

— Говорите, зачем приперлись, — ответил Прин.