Арго, сидя в непроницаемой тени, под краем шатра, молча наблюдал за ними.

– Я отойду. – Внезапно решилась Мириам, и встала. Суонк глянула на нее задумчиво, и кивнула:

– А то, сестричка. Я для тебя супу наберу.

Ткань шатра, провисая длинными складками, колыхалась на ветру – будто что-то живое, огромное, двигалось за ней, то и дело касаясь боками. Песок гасил падения Джекки, делая звуки ударов едва слышными. Борец, сидящий на корточках рядом с Арго, поднял бритую голову, глянул на Мириам, и сказал:

– Шла бы ты к акробаткам, женщина. Не твое тут…

Арго неторопливо протянул руку, и шлепнул его по затылку – пальцами, даже не ладонью, уронив лицом в песок.

– Она со мной рядом дралась, в Хоксе. – Гладиатор говорил спокойно, без угрозы. – А ты кто?

Мириам молча присела возле Арго, с другой стороны, на краешек драного серого одеяла. Борец встал, покосился на нее, и пошел к своим товарищам. Джекки больше не били – теперь он смотрел, как двое мужчин постарше бросают друг друга, по очереди приседая и хватая противника за ноги.

У большого костра смеялись – к нему перебрались Руби с девушками, а теперь подошла и Йоко, и они обсуждали что-то, активно жестикулируя. Арго смотрел в противоположную сторону, на борцов. В его цветах Мириам больше не чувствовала злости – в них была тоска, та самая, которую она видела ночью, на площади в Хоксе.

– Расскажи мне. – Тихо попросила она.

– О чем?

– Ты ненавидишь того человека?

– Человека?

– Которого мы встретили на дороге. Работорговца.

– Это не человек. – Арго жутко улыбнулся. – Это тварь, которую когда-нибудь порубят на куски, и сожгут. Конечно, я его ненавижу.

– И поэтому… грустишь?

– Я вовсе не… – Арго впервые посмотрел на нее прямо, с чем-то, похожим на восхищение, в глазах. – А, ты же все видишь. Грусть? Так вот как это называется. Никогда не знал. Похоже на ядовитого скорпиона, на яд, грызет изнутри, днем, и ночью.

– Так и есть. – Согласилась Мириам.

– Только от него не умирают. Мой яд, и мой скорпион, и Дарио он не касается.

– А… меня?