Лютце нахмурился, но конвоир уже заметил нарушение порядка и резким криком остановил колонну. Бонке мгновенно оказался на месте происшествия и, быстро разобравшись, приказал нарушителю выйти из строя. Неторопливо вытащив пистолет, фельдфебель пролаял обвинение, и тут же на месте застрелил виновного, упавшего прямо у ног сострадательной старушки[33].
Ладно, надо все-таки сходить на склад. У майора на миг шевельнулась надежда, что если не оружие и боеприпасы, то хотя бы амуниция и продовольствие там найдутся. Но оглядев ценные грузы, предназначенные для окруженцев, Генрих только грустно рассмеялся. Как там генерал сказал, для окруженных войск мы приготовили все необходимое? Да уж, действительно всё! Листовки, плакаты, ящики презервативов, шнурки для ботинок, защитные пакеты для гранат. Продукты тоже имелись, но вызвали лишь горькую ухмылку майора – весь ассортимент состоял из леденцов и нескольких тонн специй. Осматривая склад, Лютце потихоньку зверел и уже искал глазами, кого бы пристрелить. Увы, но виновные в этом бардаке находились далеко в тылу, и их не достать.
Но, может быть, тут хотя бы есть теплые вещи? О, лучше бы он не спрашивал! Когда кладовщик подвел его к стеллажам с вещами, майор тихонько заматерился, причем сразу на нескольких языках.
Одежды, правда, было много. Под угрозой лишения продовольственных карточек жители германских городов охотно сдавали теплые вещи для своей армии, но… только те, что не нужны ни им, ни тем более солдатам. Причем мужская одежда по пути к фронту куда-то исчезала, и почти все вещи, дошедшие до передовой, были женскими: элегантные дамские перчатки и пальто, чепчики с длинными лентами, меховые муфты, вязаные кофты, желтые пуловеры, разноцветные шали, розовые носки, белые полусапожки. Ах, нет, вот попались и мужские вещи – домашние тапочки и туфли. Единственное, более-менее приличное, что нашлось, это английское обмундирование, конфискованное у военнопленных. Вот только для русской зимы оно явно не годилось.
Интерлюдия
Интерлюдия ИнтерлюдияКазалось, все так хорошо устроилось – Аня Жмыхова помогла разыскать эшелоны отцовского полка, а комбат, хоть и прочитал нотацию, разрешил Вале остаться в медвзводе. Но едва только все наладилось и Козлову официально оформили в часть, как в вагон медичек заглянул начштаба полка, и после краткого, но жесткого разговора на повышенных тонах Вале пришлось остаться на перроне.
Подавленная пережитой неудачей, Козлова рассеянно брела по станции, изредка останавливаясь, чтобы предъявить документы патрулям, и размышляя, как быть дальше. Жмыхова уже уехала, а больше ждать помощи не от кого. Трудно сказать, на какую авантюру она пустилась бы на этот раз, чтобы попасть на фронт, если бы случайно не заметила на станционном междупутье одинокий состав. На тормозной площадке головного вагона стоял парнишка явно непризывного возраста, от силы лет шестнадцати, но в полной военной форме и с винтовкой за плечами.