В общем, если считать, что Аня бросила камень с моста, круги по воде пошли приличные. И много дряни потонуло. Как, впрочем, и всплыло на поверхность.

Но это никак не соотносилось с тем, что Гриша сейчас впилился бы во что-нибудь, что по ударопрочности превзошло бы его бронекаркас, и разбросал свои внутренние ценности в радиусе полукилометра.

— Будь проклят тот день, когда я не запретила им встать на эти чертовы доски…, - пробурчала она.

— А то они б тебя послушались…

— Я правильно понимаю, что, в качестве утешения, ты говоришь мне, что моя семья меня ни во что не ставит?!

— Открывай глаза, они доехали.

Аня трусливо покосилась вниз. И вправду, обошлось без смертоубийства. Тимур шлепал по снегу к подъемнику, гордо таща свою доску сам, а путь ему пробивал Гриша, пропахивающий целину с грацией трактора. Ане тут же вспомнился копатель Вася: после пары не самых сложных модификаций тот переквалифицировался в экзотически выглядящую снегоуборочную машину и ждал возвращения своей родни со звезд уже не в квартире Андрея, а во дворе их шале. Но диодами по-прежнему мигал очень преданно и дружелюбно. Разве что теперь в качестве площадки для засады вместо ложных фикусов использовал натуральные сугробы и сосны.

Тимур сноровисто прицепил к подъемнику сноуборд. Доска Гриши весила столько, что андроид, дабы не портить инфраструктуру, нес ее в горку сам. Судя по оживленной жестикуляции Тимура, они о чем-то болтали.

Аня, по большому счету, не ощущала ревности или печали. Пока она карабкалась в гору и пыталась что-то выбить у мира, Гриша был с ней и честно страховал на крутых поворотах. Теперь, когда она, сделав все, на что ее хватило, грелась на солнышке — фигурально говоря, потому как в реальности солнце светило, но не грело, и мороз был градусов в десять — имея за плечами дом, семью и более-менее гарантированное безбедное существование, он как-то незаметно перешел к Тимуру. Безо всяких изменений приоритетов, директив, модальностей и прочей мишуры. Нет, он не перестал с ней разговаривать, пить кофе и отнимать лишние с его точки зрения сигареты. Просто Аня как-то однажды поняла, что говорить с Тимуром ему интереснее. В конце концов, все, что она могла Грише рассказать, она уже рассказала. Нельзя было обвинять его в том, что ему не интересно слушать по второму кругу или переливать из пустого в порожнее. Если исключить эмоциональную оценку происходящего — а ее следовало исключить — Аня была «отработанным материалом». Очень хорошим, привычным, тщательно оберегаемым «отработанным материалом».