Поздним утром следующего дня Джиалло был уже на улице Истопников — черной от угольной пыли. Где живет Пройдоха, указал первый же попавшийся нищий. Ген лежал на несвежей постели в своей полутемной норе — квартирке за пять медяков в месяц — и маялся от похмелья. Действительно недурное лицо его с утра — в недобрый час — было помято.

— Пройдоха, есть для тебя работенка, — просипел Кривозуб и вломился без приглашения.

— Иди ко всем чертям, лысый хрен, — вяло промычал больной и отвернулся к стенке.

— О, похоже, я не вовремя, ну, ничего, это дело поправимое.

Кривозуб удалился, а через четверть часа вернулся с двумя пузатыми кувшинами вина. Без слов налил и всучил кружку Гену.

От кислого запаха дешевого пойла Пройдоху замутило еще сильнее, но он проявил стойкость и выпил.

— Уф, да, так-то лучше.

— Для тебя работенка.

— С чего это ты заботишься о моем заработке? — искренне удивился исцеленный и налил себе еще.

— С того, что есть кошель золота и мне нужна половина.

— Ха-ха-х… — рассмеялся было Ген, но схватился за больную голову. — А почему не весь?

— Да не гогочи ты! Мог бы я сам его взять, так и взял бы весь.

— Хм…

— В храме Светлой Стеллы…

— Погоди, погоди. В храме?

— В нем.

— Со жрецами я дел не имею — проклянут.

— Эк, — крякнул Кривозуб и разлил по кружкам третью порцию. — Светлая Стелла не проклинает, а у ее послушницы в келье лежит чистое золото, не меньше пяти монет.

— Пять солидов? Ой-ей, а точно знаешь?