По словам героя, в Университете его имя стало «одновременно похвалой и бранным словом», то есть благодаря его славе само имя Квоут сделалось нарицательным, приобрело не просто оценочность, но способность выражать оценку с полярными знаками. Такими же свойствами «многослойности» обладают и прозвища героя; слово «бескровный» изначально употреблялось в более или менее прямом смысле, с оттенком восхищения: подразумевалось, что во время жестокой порки у Квоута почти не шла кровь (поскольку он заранее принял кровеостанавливающий наркотик), и это удивило зрителей. Недоброжелатели героя переосмыслили прозвище героя и называли его так, чтобы уязвить, ведь Квоут, представитель презираемого племени бродячих артистов, был не «голубых кровей». В дальнейшем «бескровный» становится именем собственным, когда в честь Квоута так называют его изобретение, разработанное для защиты путешественников: в этом названии одновременно реализованы отсылка к самому изобретателю и указание на то, что изобретение помогает избежать кровопролития («Страхи мудреца», глава 143).

Поскольку имя настолько тесно связано с его носителем, понятно, что смена имени влечет за собой перемену судьбы или даже изменение самой сущности носителя. Отголоски этих мифологических представлений сохраняются и в наше время: люди меняют имя, принимая сан, а иногда при крещении; женщины традиционно берут фамилию мужа, когда выходят замуж; усыновители часто дают ребенку другое имя и так далее. Скрываясь, Квоут представляется как Коут (по-русски кажется, что выпадает одна буква, однако в оригинале имя изменилось более радикально: Kvothe — Kote). Согласно рассказу сказителя Скарпи, герой мифов Ланре, став злодеем, получает новое имя, он представляется так: «Я уже не тот Ланре, которого ты знал. Новое, ужасное имя ношу я ныне. Имя мне Халиакс, и ни одна дверь не остановит меня» («Имя ветра», глава 26). По версии Скарпи, Алеф превратил людей в подобие ангелов — и дал им при этом новые «длинные имена» (там же, глава 28).