Например: чтобы сохранить безупречную, как кажется, репутацию своей национальной литературы, русские разделили ее на «религиозную» и «светскую», причем признают аутентичной только «светскую». Поэтому чисто русский по происхождению «Домострой» с его ужасающей тоталитарной этикой подвёрстывается под «религиозную литературу» и тем самым выводится из рассмотрения — тогда как полемические антидомостроевские брошюры, написанные русской царицей шведского происхождения, считаются жемчужинами русской интеллектуальной традиции. Точно так же русские обходятся с другими произведениями, которые не вписываются в канон. Например, мемуары Павла Темнейшего, полные рассуждений о необходимости самодержавия и преимуществах телесных наказаний, считаются частным мнением отстраненного от власти монарха, впавшего в умопомешательство на религиозной почве. Однако если разговор заходит о книгах православных священников Булгакова и Флоренского, об их религиозном фундаменте сразу забывают: ведь они так хорошо вписываются в благоприятную для русских картину!

Но мы не намерены вступать в софистические дебаты или занимать позицию морального негодования. Наше оружие — факты, и мы готовы их демонстрировать.

Давайте ответим на простой вопрос: какое русское сочинение из тех, что до нас дошли, было первым светским литературным текстом?

Русские ведут начало своей оригинальной литературной традиции из «Слова закона и благодати» митрополита Илариона. Однако никто не признаёт это произведение литературным. Известный исследователь русских древностей академик Д. Лихачев прямо заявляет: «[Русская] литература возникла внезапно. Скачок в царство литературы произошел одновременно с появлением на Руси христианства и Церкви, потребовавших письменности и церковной литературы»[21]. Большинство историков придерживаются того же мнения. До конца XV века в России не было оригинальной «светской литературы» в современном понимании этого слова. Все произведения, которые можно отнести к этому жанру — например, «Дивгениево деяние» — были переводными. Летописная или хронографическая традиция не имела отношения к литературным текстам. Даже знаменитая переписка Ивана Грозного с Курбским, несмотря на все ее литературные достоинства, является не беллетристикой, а публицистикой.

И если началом русской светской поэзии можно считать «Сказание о Давиде и трех Голиафах» (авторство которой все еще обсуждается), то ситуация с русской художественной прозой гораздо сложнее. Некоторые специалисты считают первыми русскими художественными произведениями дидактические сочинения Констанции Шведской. Другие обращаются к традициям «лубочной литературы» и усматривают начало русской беллетристики в «Повести о Еруслане Лазаревиче», считая этот краткий пересказ «Шах-Наме» достаточно оригинальным.