Формальную же автокефалию можно было теперь, при нужде, обрести в любой момент — хоть купить (причем по дешёвке…), хоть просто — взять по беспределу. Но когда Иоанн возвысил архиепископа Новгородского Филиппа до митрополита, получив на то благословение Константинополя через голову Москвы, а тот затеял свою церковную реформу, пригласив ученых греков для исправления богослужебных книг, Москве ничего не оставалось, кроме как перешибить новгородскую карту старшим козырем: обзавестись собственным, суверенным, патриархом. Это на самом деле создавало кучу канонических проблем, совершенно Церкви не нужных — но ее мнения тут особо не спрашивали.

Заседание пришлось начать с обсуждения приключившейся давеча пиар-катастрофы, спровоцированной опять «богохульником и охальником Глебкой»: Пимен, с большого ума и вгорячах, отлучил, наконец, того от Церкви — хоть Владыку и отговаривали всем синклитом. Невзглядов нежданным-негаданным подарком распорядился мастерски: объявил, что почитает за честь отлучение от той Церкви, где причащают не Христовой кровью, а свеженькой человечьей — и переходит-де под омофор митрополита Новгородского.

Фразочка широко пошла в народ, и закрытые соцопросы, проведенные по кабакам, ясно показали, что у народа того скандальный скоморох в большем авторитете, нежели «Чесночный митрополит». Дали, конечно, поручение Консистории насчет контр-пиара, но все понимали, что дело дохлое: финансирование опять распилят, на остатки выродят пару-тройку антиневзглядовских кричалок для малолетних обормотов из организации «Божья Сила» — на чем всё и закончится.

Затем митрополичий местоблюститель отец Иона выступил с лекцией о международном положении: «А ЧО ТАМ У ЛИВОНЦЕВ?» По нынешнему времени всё это были совершеннейшие разговоры в пользу бедных: поскольку Пимен почти сразу, еще в 1552-м, по приказу из Кремля анафематствовал лидеров новгородских сепаратистов, Иоанна с Филиппом, все дальнейшие средства церковного воздействия на ситуацию были разом исчерпаны. Ну поменяли недавно официальное титулование Иоанна московской пропагандой с «Ливонского вора» на «Ливонского антихриста» («Получил повышение по службе», как посмеивались в Консистории) — и что с того проку?.. Филиппу, кстати, хватило ума до ответной анафемы не снизойти.

…И тут вдруг, ни с того ни с сего, восстал с отведенного ему места в задних рядах (именно восстал, во всю свою медвежью стать!..) и загремел (именно загремел, колокольным своим басом!..) один из приглашенных: