— «Чо там у ливонцев», грите? Вы лучше окрест себя гляньте, Владыко — чо тут у вас, у масквичей, творится! Как вы тут всю Русь норовите человечьей кровью причастить!.. — и понес, и понес по всем кочкам, «жидовского мыла для срамных девок» не минуя…

В первые мгновения архиереи попросту растерялись. Ход мысли каждого из них был примерно таков: «Это чей человек и кто санкционировал эдакий наброс?.. А главное — кто реально стоит за этой многоходовочкой? Уж не Сам ли?? — для того, вишь, и отлучился, внезапно!..» Ну, а дальше оказалось поздняк метаться: за ту, подаренную ему, толику времени проповедник полностью овладел аудиторией, ибо глаголом жечь у него и вправду выходило не хуже, чем у библейских пророков.

— Это протопоп Гермоген, я не путаю? — в четверть голоса, на ухо, осведомился у Пантелеймона архимандрит. — Где ты откопал это сокровище?

— В Ярославле, — убито ответствовал иеромонах, окидывая мысленным взором руины дальнейшей своей карьеры.

— Фактурный персонаж, ничего не скажешь… — усмехнулся Дометий.

Что верно, то верно: видом — совершеннейший медведь, гневно подъявшийся на дыбы, гласом — и вовсе звероподобен, ликом и очами же — просветлен неотмирно: хоть прям сейчас — в горящий сруб, за Веру и Правду!

— Ты, главное, вот что уразумей, сын мой, — продолжил Дометий, еще понизив голос и натягивая при этом на лицо благостную улыбку. — Ежели это был просто твой недосмотр — «Упустили Болтуна», нам с тобой точно костей не собрать, обоим. Так что лучше уж пусть это будет наша многоходовочка — попробуем выдать нужду за добродетель…