«Пер-рреливание кр-ррови! — вновь зазвучал в ушах доктора хриплый голос Ларри Флинта. — Гар-ррвей! Кр-рруги кр-рровообр-рращ-щщения!» И вот это его открытие, государи мои, воистину сулит новую эру в медицине, а самому ему — европейскую славу!.. Гм… ну а чье же то открытие, как не его? — не безмозглого же попугая, право! Кстати, и Господарь Влад сразу проникся проблемами Кровообращения — настолько, что откомандировал в его распоряжение своего личного распробщика Ивашку: «Сматры у мэня, доктор — ат сэрца вэдь атрываю! Ат Балшова Круга, ха-ха!»

Доктор, правда, не сомневался, что на самом-то деле Ивашка приставлен к нему соглядатаем: Господарь желает лично контролировать — что там творится в Лабораторном блоке Лубянки. Но даже это в конечном счете пошло ему на пользу — да еще как!

Дело в том, что само-то по себе переливание крови — от человека к человеку — оказалось довольно несложной процедурой. Но вот беда: для части подопытных всё проходило нормально, и состояние их потом реально улучшалось, а вот часть, ни с того, ни с сего, умирала в жутких корчах — вроде этого, нынешнего. С этими-то ладно, а приключись вдруг такое с какой-нибудь будущей молодящейся герцогиней? — скандал, однако…

Именно это наверняка и стало причиной гибели папы Иннокентия VIII — «Джанбаттисты Чибо, в насмешку именовавшего себя Невинным, в чьи истощенные жилы еврей-лекарь влил кровь трёх юношей». Персонаж сей, надобно заметить, вообще являл собою своеобразное совершенство: клейма негде ставить. Именно он своей буллой «Summis desiderantes affectibus — Всеми силами души» дал отмашку всеевропейской охоте на ведьм, спустив с цепи полоумного извращенца Крамера-Инститориса с его «Молотом». Помимо красивых теток, папа вознамерился зачистить Европу от евреев (ну, это святое!..) и от кошек (а вот этих-то за что??); тот крестовый поход против котиков, надо полагать, весьма поспешествовал очередной по счету чуме (ибо о связи между «чумой» и «крысами» попугай говорил вполне определенно). Суммируя всё это с наклонностью одряхлевшего архипастыря питаться исключительно молоком из женской груди, принимать кровяные ванны, а главное — периодически впадать в непробудный сон, трудно было отделаться от соответствующих подозрений; Цепеш, однако, их отмел и на впрямую заданный ему вопрос ответил: «Очэн прасылся, но ми им пабрэзгавалы». Менгеле во всей этой истории особенно забавляло то обстоятельство, что папа, пребывая в мечтаниях о «Европе юденфрай», личным врачом-то всё равно держал иудея; который в итоге и сделал ему роковое переливание.