Однако евреи — евреями, но объективная-то проблема — как в будущем отличить среди «трех юношей»-доноров годных от негодных — никуда не девалась… Доктор безуспешно ломал голову над этой научной загадкой, пока не получил нечаянную подсказку от прикомандированного распробщика Ивашки: кровь-то у разных людей — разная; она бывает, если по вкусу, «сладкая, с кислинкой, с горчинкой и пресная», и еще в ней случатся какой-то поганый металлический «резус»…

Самое поразительное, что попугай те древние вампирские познания полностью подтвердил: «Гр-рруппы кр-ррови, четыр-рре! Р-ррезус фактор-рр!»; и предостерег, что иные из них сочетаются, а иные — нет: «Ф-фатально, ф-фатально!» Но теперь хотя бы задача стала ясна: установив, с помощью Ивашки, группы крови подопытных (для своих записей доктор обозначил их как «черви», «бубны», «трефы» и «пики»), методом проб и ошибок определить разрешенные и запрещенные комбинации «мастей». Сам, правда, определять те группы крови Менгеле пока не умел — ни на вкус, ни при помощи доступных химикалий, — и как раз на этом он сейчас сосредоточил основные усилия: не всегда же в его распоряжении будет вампир-подручный!

«Умный ты, доктор, умный — а дурак», — снова зазвучала вдруг в голове его фразочка на московитском наречии.

Менгеле поморщился. Уже не первый раз он ощущал, что и сами мысли у него тут становятся какими-то… русскими. И по большей части — неприятными. А самое неприятное было то, что в них всегда был резон — да такой, на который и возразить-то, по здешним обстоятельствам, нечего. Оставалось только гнать те мысли прочь. Но они возвращались — «ты их в дверь, они в окно». И в последнее время — всё чаще.

«Ты хоть себе-то мозги не парь, — на этот раз слова были почти слышны. — Кого ты тут лечишь?»

— Да нормально всё, — буркнул доктор себе под нос, промывая иглу. — Вот только закончу серию…