Подхожу. Щелкаю зажигалкой. Свет хлипкий, но сойдет.

Одна серебряная пуля угодила в правое плечо, оторвав руку и основательно покорежив автомат: видно, оружие и спасло башку нелюдя от серебряного шарика. Фартовый какой вервольф! Вторая попала куда-то в грудь. А там у него бронежилет. Ранения от пуль не разглядеть.

Не шевелится. Но он жив. Легонько постанывает. Какой-то мелковатый он. Подросток, что ли? Щенок-тинейджер. Из раны идет только вонь и легкий дымок. Искорок не видно. Понятно: значит, искры – спутник смерти. А тухлый дым говорит лишь о ранении серебряной пулей. О'кей. Будем допрашивать.

Срываю с оборотня наушники. Снимаю рацию. Обыскиваю, не расслабляясь ни на мгновение. Пистолет – в сторону, нож – туда же. Гранату – рядом. Сигареты. Вроде все. Связать бы ему ноги, да тросика нет. А зачем? Если можно просто отстрелить ногу?

Что я и делаю. Чпок-чпок! И – готово.

Тело изогнулось дугой и задрожало. Ну и живучий, зараза. Как же их убить-то можно? А. Вспомнил. Прямое попадание серебряной пулей в сердце или мозг. Хорошо устроились, кащеи бессмертные! Надо срочно освежать в памяти всю информацию о них…

Теперь займемся лечением пленного. Где у него аптечка? Немного подумав, достаю из непромокаемой упаковки сразу семь капсул стимуляторов. Раскрываю. Высыпаю порошок бодрости и боевого духа в его фляжку. Взбалтываю.

Мать твою, я же сам пить хочу страшно. Воды-то себе во фляжку из лужи набрать успел. Таблетками обеззаразил. А выпить не довелось. Сейчас самое время… Тфу, какая гадость… Ничего… Еще пару глотков… Закурим это дерьмо трофейной сигареткой.

Разжав зубы оборотня его личным ножом, принимаюсь мало-помалу заливать лекарство в рот. Тихо-тихо… Не кашляй. Я осторожненько…

Вроде как все. Будем ждать. Подношу к ушам наушники. Ой-ой-ой-ой! Сколько непонятных громких слов. Так, если до штаба 35 километров, они тут будут всей сворой самое быстрое через час. Да, если даже обернуться волками, если даже сильно поспешат… Час. Не меньше. Успею допросить. И тут пленный начал подавать явные признаки жизни.

Вервольф пошевелил единственной ногой и заскулил.

5

– Ты жив, алгаст? – спросил я пленного.

После небольшой паузы он ответил:

– Я не алгаст. Я не из этих шакалов. Я – вервольф! А ты кто?

В голосе зверочеловека, несмотря на кошмарные ранения, звучали звонкие горделивые нотки. Надменный, гад. Спесивый. Надо ставить на место.

– Я тот, кто только что перебил все твое бездарное отделение. Тот, кто заманил вас в детскую ловушку и передавил, как пакостных тараканов. Меня зовут Бонифаций Македонский. Я Фехтовальщик.