Килин повернулась к ним лицом и широко раскинула руки, прикрывая собой Моргану и Медройта, — так лисица, припав к земле, защищает своих беспомощных лисят от гончих. Даже Риона на мгновение лишилась дара речи при виде реакции девушки на угрозу ее молодому мужу. От того же, что сделал Медройт, у Морганы сердце ушло в пятки. Он отстегнул меч с пояса и бросил его на мокрую палубу, взял Килин за плечи и, осторожно отстранив ее, шагнул вперед, к продолжавшему пылать гневом королю. Глядя тому прямо в глаза, он попросил Риону перевести его слова.
— Пожалуйста, переведи моему тестю, что я с радостью умру от его руки, если таково будет его желание. Но что смертью моей он не добьется ничего, даже отмщения, если он нападет на Британию и позволит истинным преступникам, саксам, уйти целыми и невредимыми, смеющимися в свои бороды над слепой ирландской яростью.
Бренна не сомневалась в том, что жить им с Медройтом остались считанные секунды.
Все, на что ее хватало сейчас, — это беспомощно всхлипывать. Однако Моргана нашла в себе силы стать рядом с Медройтом.
— Пожалуйста, скажи королю Даллану, что я, Моргана из Айнис-Меноу, отдала себя и все, что мне дорого, в его руки, рискнув всем ради того, чтобы предупредить его. Спроси: пил ли он или кто из его команды из Лайлокенова бочонка?
Глаза Даллана изумленно расширились.
— Бочонка с вином?
Говорил он по-гэльски, но и так она поняла его слова: «Бочонка с вином?»
Впрочем, и перевода его ответа не потребовалось: Риона с облегчением вздохнула и осела бы на палубу, не подхвати ее один из бдительных моряков.
— Твой Бог, должно быть, приглядывал за нами, — прошептала друидесса, — ибо никто еще не отведал подарка.
Теперь заговорила Килин — с такой настойчивостью, что отец ее не мог вставить ни слова возражения. Судя по выражению ее лица и жестам, она говорила отцу, что Медройт и Моргана сами настояли на том, чтобы сопровождать Килин в этом плавании, полностью отдавая себе отчет в том, что их могут казнить; что она полюбила Медройта за достоинство и смелость; что ради того, чтобы защитить свою новую ирландскую родню — ту, что осталась еще в живых после подлого саксонского предательства, — Медройт готов сразиться с целой армией саксов. И, судя по слезам на ее щеках и убийственным взглядам ее отца, родни этой осталось очень и очень немного, что делало ее вдвое ценней.
Ответ короля, когда он последовал, снова не требовал перевода.