— Мы идем на вашу столицу, Теночтитлан, — не стал уклоняться от прямого ответа дюк.

— Значит ли это, что ты, Уэкойотль, хочешь посвятить себя высокой жертве?

— Не понимаю.

— Пасть под стенами столицы врага — высокая жертва, — пленный ацтек был невозмутим.

— Мы собираемся эту столицу взять, — возразил Глебуардус.

— Под стенами столицы тебя встретит войско, вдвое превосходящее то, что сейчас вас преследует, — гнул свое индеец.

— И тем не менее — я возьму ее!

— Я помогу тебе, Уэкойотль. Я приведу тебя в место, где есть прямая дорога на Теночтитлан. А взамен ты отдашь мне свой долг.

Дюк хотел было ответить, что не станет исполнять варварских обычаев, но лишь рукой махнул. Что-то говорило ему, что к столице им всё равно не прорваться.

Через несколько дней армия перевалила через горную цепь. Далее начинался спуск в котловину, скорее даже — обширную долину. В долине виднелись сооружения города. Даже с высоты перевала было видно, что сооружения эти огромны, а две пирамиды, торчавшие словно два клыка в центре города, — просто циклопических размеров. Сооружения располагались закономерно, образуя сложный геометрический орнамент, что хорошо было видно отсюда, с перевала. За долиной, восточнее возвышалась еще одна горная цепь. Горы казались высокими и неприступными. С севера, выходя из ущелья, город пересекала широкая дорога, снова уводя в такое же ущелье на юге. Других выходов из долины не просматривалось.

— Это Теотиуакан, город без жителей, — сказал Ицтлакоатль. Он, дюк и Артур Хлысток с двумя казаками стояли на каменном уступе, по карнизу которого начинался спуск вниз. — Я привел тебя, Уэкойотль. Вот та дорога ведет к столице. Но вам по ней идти не следует.

— Что значит — город без жителей?

— Теотиуакан — на древнем, давно забытом языке значит — «город, где люди летали как боги». Говорят, его выстроили гиганты, пришельцы из-за океана, во времена незапамятные. Город пуст, сейчас ты в этом убедишься. Теперь вам надлежит спуститься, — голос ацтека вдруг зазвучал надменно, — и ожидать, пока по этой дороге не придет войско. Оно уже идет, и настолько велико, что лучше вам сдаться. Скоро праздник зимней луны. С вас всех сдерут кожу, и наши молодые воины, облачившись в нее, будут танцевать вместе со жрецами праздничный танец. Это большая честь и достойная жертва.

— Предал нас, собака! — вскричал Артур Хлысток. — Вот тебе честь!

Прежде чем дюк успел вмешаться, молодой кельт выхватил маузер и трижды выстрелил пленному в живот. Удары пуль бросили того на камни. Он медленно подогнул колени под себя, попытался встать, не сводя с дюка упорный, требовательный взгляд. Глебуардуса передернуло, но он остался стоять неподвижно. Ацтек, уже в предсмертной судороге, попытался улыбнуться. Смерть запечатлила этот дикий оскал. Дюк вспомнил — Ицтлакоатль называл это «улыбкой жертвы»; так «улыбались» все убитые ацтеки.